Мария Трещёва - Врата Бальдура

Глаза друзей округлились от такой новости.

– Я не удивляюсь, что к этому злодеянию причастна Равена. Это вовсе не противоречит природе отпрыска Баала, как раз-таки наоборот. Но ты, Имоен… От тебя я такого не ожидал.

Ульраунт развернулся и направился к выходу. У двери он обернулся.

– Вас вскоре отправят во Врата Бальдура, где вы ответите за это преступление.

Когда за Хранителем Фолиантов захлопнулась дверь, Джахейра, не глядя на Равену, спросила:

– Ты упомянула, что разговаривала с этим Коверасом.

– Да, – процедила сквозь зубы полудроу.

Она сжимала стальные прутья так, что побелели костяшки пальцев.

– Быть не может… как я сразу не заметила… – Бормотала она себе под нос.

– В чём дело, сестрёнка?

– Это был он. Это он убил Горайона.

– С чего ты взяла?

– Он говорил о той ночи. Сказал, что видел, как я сбежала с поля боя.

– Ты хорошо помнишь эту ночь?

– Не очень. Я помню засаду: двух огров, женщину и мужчину. Огров Горайон уничтожил одним ударом, женщина, наверное, телепортировалась от греха подальше, а мужчина…

– Ты помнишь его лицо?

– Нет. Во-первых, было темно. Во-вторых, его лицо было скрыто забралом шлема. Но я запомнила его доспехи. Я никогда таких не видела и никогда их не забуду. Убийца Горайона был высокий, в плечах не уже Минска, и голос был такой сильный, грубый. На Ковераса я случайно наткнулась в читальном зале, поэтому не заметила этого, но сейчас я вспоминаю его, и… Сомнений нет…

– Не пори горячку, Равена, – остановила её друид. – Может он прятался в кустах от страха?

– А ведь и правда, кроме всего прочего ведь была гроза, – вспомнила Имоен.

Равена ничего не ответила. Она думала о колечке, которое Коверас протягивал ей. Колечко было ей знакомо. Вполне может быть, что подлец просто снял его с пальца мёртвого Горайона. Но как тогда связать воедино историю с Железным Троном и убийство её приёмного отца? И есть между ними связь? Или же их оклеветали попросту для того, чтобы прикрыть собственную спину?

– Давайте-ка порассуждаем о том, кто, кого, когда и зачем убил чуть позже. Нужно подумать, как выбраться отсюда, – Имоен села у самой дверцы камеры. – Для начала откроем дверь.

Из сапога была извлечена тонкая шпилька. Руки Имоен просунулись сквозь прутья. Она долго ковырялась в замочной скважине, но лишь погнула шпильку так, что ей невозможно было пользоваться.

– Постой, Имоен, дай попробую я, – отодвинула её Дайнахейр.

– Ладно… – Удивлённо согласилась девушка.

Магесса приложила ладони к замку и зашептала.

– Нет. Этот замок мы без ключа не откроем.

– А можно спросить: чего это ты там такое с замком делала? Звук был, словно отмычку поворачивали, – нетерпеливо потирала руки Имоен.

– Это заклинание для взламывания замков. Выучила на всякий случай.

– Научи и меня. Пожа-а-алуйста!

– Имоен, для этого нужна основа. Невозможно выучить заклинание вот так вот, с бухты-барахты.

– А у меня есть основа. Я начинала изучать магическое искусство.

– Ну, если есть азы, то их можно немного подновить, и тогда я вполне смогу научить тебя нескольким самым необходимым заклинаниям.

– И про «взлом» не забудь.

– Ох, вор останется вором, – вздохнула Джахейра.

– Эй, эй, только не в этом замкнутом пространстве, – замахала руками Равена. – Последний раз она по ошибке чуть не разнесла всю лабораторию.

– Это всё из-за преподавателей. Они неправильно обучали меня, – насупилась её названая сестра.

– Знакомое оправдание.

– Хм. Зная тебя, Имоен, могу сказать, что ты вряд ли добьёшься многого на магическом поприще, – мягко намекнула Дайнахейр.

– Почему?

– Ты неусидчива. Ты не будешь целыми днями вникать в сложные формулы заклинаний.

– Не буду, – согласилась Имоен.

– А потому я научу тебя лёгким и не очень опасным заклинаниям. Идёт?

– Идёт. Здорово! Но раз замок нельзя взломать, может Минск сможет согнуть прутья?

Сидевший в углу клетки поникший воин-берсерк-следопыт поднял голову.

– Ага, а дальше что делать будем? – Спросила Равена. – У нас нет другого оружия, кроме собственных рук и Бу.

– А мы украдём своё оружие, – невозмутимо продолжила Имоен.

– Ты знаешь, где оно?

– Нет… – Опустила голову тараторка.

Всем стало ясно, что просто так они не решат этого вопроса, а потому нужно было остыть от нахлынувших потрясений. Чем дольше они сидели, тем сильнее укоренялась мысль, что им осталось лишь ждать суда и надеяться, что у них получится оправдаться. На друзей накатилась волна грусти.