Кира Тигрис: Последняя сказка2

По его худому бледному лицу пробежала слабая улыбка, Двадцатый, впервые в жизни, зажмурился от удовольствия – должно быть, утилизация прошла успешно.

Вдруг, над его головой раздалось пронзительное «дзынь-дзынь-дзынь», словно дюжина крохотных колокольчиков, сладких и мелодичных, соревновалась в своей звонкости. Парень осторожно приподнял голову – вокруг него, на земле, траве и в воздухе было не меньше десятка маленьких, размером не больше ладони, человечков. У всех до единого за спиной трепетали тонкие легкие крылышки, переливающиеся в лучах солнца, словно у бабочек, и нарядные красочные костюмы, искусно сотканные из листьев и цветов.

– Галлюцинации! – подумал про себя Двадцатый и крепко зажмурившись, снова открыл глаза, – сильнейшие... и так много!

В этот момент одна, самая смелая и наглая из «галлюцинаций», в виде миниатюрного рыжеволосого мальчишки в изумрудном костюмчике, подкралась к его носу и задорно щелкнула по нему правой крохотной ручонкой, заливаясь громким мелодичным смехом. Такого хамства Двадцатый никак не ожидал, он молниеносно схватил «галлюцинацию» своей правой рукой, крепко сжав малыша в своем кулаке. Остальные испуганно звеня, тут же бросились в рассыпную, исчезая в траве и листьях яркими разноцветными звездочками.

– Возможно, слишком сильная радиация... – пробурчал себе под нос Двадцатый, вставая на ноги и направляясь к своему кораблю. По пути он поднял с земли небольшой камень и наугад сорвал цветок с красными лепестками.

Плотно закрыв за собой дверь, Двадцатый выпустил человечка на кресло – тот скорчившись от боли, не сделал и шага – правое хрупкое крылышко было сломано. Жалея, что Макс сейчас абсолютно бесполезен, и благодаря судьбу за пригодную для жизни атмосферу, юный землянин открыл дверцу в какую-то прямоугольную камеру, размером с микроволновку, и швырнул туда камень.

Послышался странный гул, камера вспыхнула голубоватым светом, после чего на маленьком экране рядом высветилась мерцающая надпись. Она подробно рассказывала о составе и происхождении вещества.

– Минерал! – прочитал Двадцатый, не особо понимая значение этого слова, и снова открыл камеру. Внутри нее лежал серый порошок – прибор расщеплял тестируемые объекты до молекул, превращая все в пепел. Затем, таким же методом был исследован цветок, который оказался полностью из органических веществ и был определен, как примитивное создание способное к жизни.

Двадцатый озадаченно почесал свой серебристый затылок, ни сколько не сожалея о содеянном, и схватил маленького человечка, – теперь твоя очередь, приятель!

Послышался отчаянный громкий звон маленького колокольчика – эльф хотел жить, но человек не понимал ни слова. Он быстро открыл дверцу камеры, бросил туда свою последнюю жертву, плотно закрыл и потянулся к кнопке старта.

Но тут, неожиданно, дверь в кабину корабля распахнулась, и внутрь влетело странное зеленое лопоухое существо с большим крючковатым носом, одетое в разноцветное тряпье. Заметив внутри испуганного паренька, непрошенный гость громко пискнул от удивления и с интересом принялся его разглядывать, хлопая своими огромными темно-карими глазами.

Двадцатый застыл на месте, слушая свое тяжелое дыхание и громкий стук сердца – на корабле совсем не было оружия. В темноте он разглядел зеленую кожу, острые клыки, высовывавшиеся из поджатых губ, огромные уши с золотыми серьгами, пестрый халат, подвязанный тонким ремешком, босые ноги с грязными когтями и кожаную котомку за плечами. Гость вежливо улыбнулся, отвесил приветливый поклон и что-то залепетал на своем скрипучем непонятном языке.

– День светлый, добрый молодец! Пусть не светлы твои палаты, но чуден, дивен твой костюм – не вижу ни одной заплаты! Какая ткань, какой покров!

Двадцатый уставился на гоблина широко открытыми глазами, полными ужаса – местная полиция, он не понимал ни слова и искал любой предмет потяжелее, дабы швырнуть в незваного гостя, нагло вторгшегося на частную собственность.

– Заплат и швов не видно, и пояс тут совсем не нужен! Однако есть один изъян – костюм купил не у меня!

Тут Двадцатый не выдержал, и громко вскрикнув, швырнул в торговца своей перчаткой.

– Гонят опять! Снова мне не рады! Возможно, его я вижу не впервые! Меня узнал он, скорей всего, я что-нибудь ему уже продал! – вскрикнул гоблин и вылетел на улицу, голося что-то про гостеприимство и вежливость.

Двадцатый тихонько осторожно подошел к приоткрытой двери и выглянул наружу – наглой зеленой формы новой жизни и след простыл, только лес шумел в лучах заходящего солнца. Паренек зевнул и медленно вышел из корабля, быстро озираясь по сторонам, ожидая удара лазером, у него было такое чувство, будто за ним постоянно следят снайперы местной полиции.