Елена Подплутова - Нариса Карди - Жизнь на Грани

Подошёл хозяин гостиницы и поставил передо мной тарелку с жареным мясом и яйцами, кружку молока, а также завтрак Сафу. Поблагодарив его, мы занялись едой, причём так увлеклись, что даже не заметили появление Яна и Дара, обратив на них внимание только тогда, когда они оба присели ко мне за стол. Подняв голову, натолкнулась на два обеспокоенных взгляда и, буркнув: «Я в порядке», вернулась к пище. Брат и Дар ещё немного посверлили меня глазами, а после также заказали себе поесть. Когда с едой было покончено, я сказала:

— Вы мне обещали рассказать насчёт корабля.

— Расскажем, — подтвердил обещание Дар. — Только давай перейдём в твою комнату, тут не лучшее место для разговора.

Пожав плечами, поднялась и, подхватив Сафа, в сопровождении парней пошла наверх. Пока мы завтракали, в комнате успели сменить бельё и застелить кровать, которую я, уходя, не застелила. Устроившись на кровати (мы с Сафом в изголовье, а ребята в ногах), я выразительно посмотрела на них.

— Сначала скажи, ты помнишь, как очутилась в том борделе? — спросил Ян, и я передёрнулась.

— Нет, помню, что заснула тут, в гостинице, а проснулась от того, что затекли руки и замёрзли ноги. Оказалось, что меня приковали к стене, потом пришла Эдила, хозяйка борделя, и какой-то мужчина в плаще с капюшоном. Его лица я рассмотреть не смогла, да и голос был незнаком, но почему-то я чувствовала, что каким-то образом знаю его. Он приказал Эдиле научить меня послушанию, или сломать, ему было без разницы. Знаете, он него такая ненависть шла… — я ненадолго прервалась, сглотнув, и продолжила. — Потом он ушёл, а Эдила, выпустив меня из кандалов, пообещала с точность выполнить его пожелание, и тоже ушла. На какое-то время меня оставили в покое, но затем Эдила вернулась, приведя с собой девушку и двоих мужчин. Девушку приковали к стене, и Эдила сказала, что она была непослушной, а значит, заслуживает наказания. Вначале Сурику (так звали девушку) отстегали плетью, время от времени приводя в сознание, а после один из мужчин… Он… он…

Я закрыла лицо ладонями, не желая говорить, вспоминать, но та картина стояла перед глазами так ярко, словно я снова нахожусь там и вижу всё это. Справившись с эмоциями, я отняла руки от лица и сдавленно продолжила:

— Мужчина развернул Сурику лицом к нам и начал трогать везде… так, словно она не живая, не чувствует… это было так ужасно…, - я снова передёрнулась и отклонилась от руки Дара, когда он попытался ко мне прикоснуться, только плотнее прижав колени груди. — А она… она просто молча терпела и ничего не делала, чтобы он прекратил… и я тоже. Понимаете, я ведь пыталась их остановить, но мне не дали, а потом… потом я тоже молчала, смотрела на всё это и молчала, не смогла ей помочь…

— Маленькая, не вини себя, — мягко преодолевая моё нежелание чужих прикосновений, Ян обнял меня и перетащил к себе на колени. Свернувшись в клубок, я уткнулась носом в его рубашку. — Мы с Даром понимаем, как тебе было нелегко, да что там, я никогда не прощу себе, что ты вообще оказалась в такой ситуации. Ш-ш-ш, не надо больше ничего рассказывать, всё закончилось.

— Отпустив Сурику, Эдила решила проучить меня, — помолчав, стала рассказывать дальше. — Она приказала одному из охранников, и тот повалил меня на кровать и…

— Ш-ш-ш, Нари, хватит, — брат покрепче обнял меня, прерывая воспоминание. — Слава богам, Дар успел вовремя.

— Спасибо, — я сначала посмотрела на Яна, а затем перевела взгляд на Дара, слабо улыбнувшись. — Спасибо, что не позволили ему меня изнасиловать. Я бы не пережила это… снова, — тихо прошептала в рубашку брата, забыв о том, что и он, и Дар имеют прекрасный слух.

— Теперь ваша очередь рассказывать, — прервав установившееся в комнате молчание, я вперилась взглядом в обоих мужчин.

— Когда ты ушла спать, мы остались сидеть внизу с дядей Археем. Точно не скажу, сколько прошло времени, дядя несколько раз отлучался, да и мы тоже бегали в домик за гостиницей, а потом снова пили, уже даже и не помню, сколько именно выпили, — Ян немного смутился, ведь до этого при мне он не позволял себе так напиваться, даже на дне рождении был практически трезв. — Во сколько мы разошлись, я не знаю, но сумерки уже давно наступили. Посовещавшись, решили с Даром поспать часа два, а затем, разбудив тебя, идти в порт. И ведь я стучал тебе в комнату перед тем, как заснуть, но, подёргав дверь, убедился, что она заперта, и ушёл спать.

Брат прервался, и я чувствовала, как ему больно, ведь в первую очередь во всём, что со мной произошло, он винил себя. Прижавшись к нему покрепче, я постаралась с помощью Рисы ментально передать ему всю любовь и благодарность, что я к нему испытывала. Сестрёнка тоже старалась подбодрить Ника, заверяя, что ни он, ни Ян ни в чём не виноваты.