Александр Лоскутов - Венец творения

Я молчал, не зная, как понимать эти слова: как завуалированное обвинение или как чистосердечное признание. Хотя, скорее всего, они не были ни тем ни другим.

— Она подобно вонючему смогу просачивается в каждую щель, душит, травит, терзает. Я чувствую ее едкое дыхание, чувствую, как она наползает на город, пожирая души и щедро разбрасывая семена грядущего зла… И уверен, что ты тоже ее чувствуешь.

— Ничего я не чувствую, — сердито буркнул я. — Ничегошеньки.

Склонив голову, шеф взглянул на меня. И в его взгляде я увидел… Что это было? Разочарование? Или смущение?

Он кивнул.

— Хотя, может быть, ты и не чувствуешь. Но разве это что-то меняет?

— Как сказал бы на моем месте любой священник, вам, Дмитрий Анатольевич, просто не хватает веры. Вот вы, заранее прошу прошения, и дергаетесь, не зная, что делать и куда податься.

— А что такое вера? — тихо спросил шеф. — Можешь ты мне, старику, инвалиду, объяснить, что такое вера и чего конкретно мне не хватает?

Я усмехнулся.

— Насчет этого вы бы лучше не у меня, а у наших святых отцов спросили. Им должно быть виднее. Вера — это в их ведомстве, не в моем.

— А разве ты сам не можешь ответить? Не знаешь?.. Как же ты тогда можешь судить о вере, если даже не знаешь, что это такое?

Мне оставалось только вздохнуть и пожать плечами.

Положительно, этот спор имел столько же смысла, как несостоявшийся дождичек в прошлый четверг.

— А зачем мне это знать? — Я растянул непослушные губы, изображая беззаботную ухмылку. Ухмылка получилась, а вот беззаботность — нет. Ну и плевать. — Что для меня вера? Весь город все равно считает меня человеком, продавшим душу в обмен на не пойми что. И, что самое плохое, я не могу утверждать, что они так уж не правы. Мне даже в церковь не войти — давит, а вы, шеф, толкуете о вере. Разве для этого вы просили меня остаться?

Довольно долго Дмитрий Анатольевич молча смотрел на меня. Потом вздохнул.

— Ты изменился, Алексей. С тех пор как… — Он недоговорил, оставив пустые слова вкупе со старыми воспоминаниями болтаться в воздухе. И просто констатировал: — Ты изменился. С каждым днем в тебе все яснее говорит тьма. Ты действительно теряешь душу, Суханов. Всюду таская с собой этот проклятый кинжал, ты медленно теряешь душу…

Я молчал, в упор глядя ему в глаза. И шеф первым отвел взгляд. Как это всегда бывало в последний год — первым.

— Если тебе так нужен напарник, — тихо сказал он, — можешь взять Водовозова. Он уже давно без дела болтается. Или еще можно Семена Лихого из отпуска отозвать… Я позвоню.

Я медленно покачал головой.

— Не нужно. Сам справлюсь. Честно говоря, мне одному будет даже проще.

Шеф не стал спорить. Просто кивнул.

— Как хочешь… Тогда иди.

Не произнеся больше ни звука, я медленно поднялся со стула. Кивнул на прощание шефу и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Эх, шеф, шеф. Как же укатал тебя прошедший год. Железный ведь был мужик. Стальной! Не боялся ни Дьявола, ни Бога… А теперь?

Или все-таки он прав и корни проблемы кроются во мне самом? В искаженном видении мира, который я вижу сквозь матовую призму овладевшей мной тьмы?..

Сквозь зубы втянув сухой душный воздух, я повернулся к переминавшемуся неподалеку охраннику. Рявкнул:

— Мой пистолет! Давай сюда! Живо!

Сидевшая за своим столом Маринка вздрогнула и сделала вид, будто полностью поглощена бумагами.

— Леха, подожди!

Я уже успел выйти из здания и спуститься с крыльца, когда меня окликнули. Я вздохнул — вести разговоры мне сейчас не очень-то хотелось, — но все же замедлил шаги, позволяя Дмитрию Водовозову пристроиться рядом.

— Ну что? — жадно спросил он. — Как побеседовали?

Я пожал плечами, машинально отметив, что наспех пристегнутая кобура все-таки немного сковывает движения. Вообще-то следовало бы поправить, но я же не собирался за периметр. А уж до дома как-нибудь дойду и так. Надеюсь, оружие мне при этом не понадобится.

— Да ничего. Нормально.

— Новое задание?

Под обреченный вздох Митяя я кивнул.

— Везет же некоторым, — обиженно проворчал он, заставив меня поперхнуться едким смешком. — А для меня, значит, опять дела нет. Сижу тут при штабе, как клоп под диваном… Куда тебя кинули?

— Юго-запад, — вяло процедил я. — Лесопарковая зона сразу же за медгородком. Помнишь еще?

Водовозов только крякнул, взлохматив пятерней затылок. Еще бы ему не помнить — после визита в те места он провалялся в больнице почти два месяца. А потом еще вдвое больше просидел в карантине, пока врачи пытались понять, почему болтающийся в крови вирус ликантропии никак не действует на этого здоровяка.