Александр Лоскутов - Венец творения

— Но… почему, Алексей? — Видимо, шеф все еще ничего не понимал.

— А почему бы и нет, Дмитрий Анатольевич?.. — Я глубоко, до колющей вспышки боли в побитой спине вздохнул. — Почему бы и нет? В конце концов, что дает мне эта работа? Возможность прирезать на пустых улицах пару-тройку мертвяков или поиграть в прятки со стаей оборотней? Риск, адреналин, шанс однажды оставить жену вдовой?.. Да не нужно мне все это! Тем более, если говорить откровенно, я больше не вижу в нашем деле смысла. Раз за разом мы побеждаем в отдельных битвах и стычках, но саму войну мы проигрываем. С каждым годом нечисти становится все больше и больше. С каждым годом не-мертвые действуют все более нагло и решительно. Тьма наступает. И нашими исконными способами — мечом и пулей — ее все равно не остановить. Можно сколько угодно рубить ростки раз за разом возрождающегося зла, но его корни останутся в неприкосновенности. Мы проигрываем. И я чувствую, что конец совсем уже близок…

— И ты, значит, решил дезертировать? — перебивая, небрежно фыркнул Пащенко. — Зачем? Чтобы вовремя встать на сторону победителей? Или просто струсил?

Я не стал отвечать.

Зачем спорить с тем, кто заранее уверен в своей правоте? Он все равно не станет слушать и не воспримет никаких доказательств. Такой спор может окончиться только безобразной сварой, когда спорщики во все горло орут друг на друга, обвиняя во всех смертных грехах. Или дракой.

Ни то, ни другое меня не привлекало.

И потому в ответ на язвительные высказывания первого зама начальника Управления я просто промолчал. И шеф, кстати, их тоже проигнорировал.

— Почему, Алексей? — тихо повторил он. — Почему?

— Год назад мне было нечего терять, — так же тихо ответил я. — Случись это тогда, я бы, скорее всего, остался и мне было бы все равно, что будет дальше. Потому что, если бы я умер, это был бы только мой, и исключительно мой проигрыш. Но теперь… — Я помотал головой, отгоняя неведомо откуда явившуюся печаль. — Я не сдаюсь, Дмитрий Анатольевич, и не перехожу на сторону победителя. Я просто постараюсь найти собственный путь, потому что вижу: эта дорога ведет в тупик.

В воцарившейся после этих слов тишине я щелкнул пряжкой ремня и сбросил на пол привычную тяжесть пояса. Достал пистолет, вытащил обойму и отдельно положил на стол.

— Я ухожу, шеф.

Он медленно кивнул.

— Хорошо, Алексей… Только ты зайди ко мне завтра еще раз.

— Я не передумаю.

— И все-таки.

— Хорошо… Я зайду.

Я повернулся и шагнул к двери.

— И все равно, что бы он ни говорил, Дмитрий Анатольевич, я думаю, что Суханов просто струсил, — буркнул за моей спиной Пащенко. Слишком громко и демонстративно для того, чтобы обращаться исключительно к шефу. — Испугался. Получил сегодня по морде и испугался.

Я промолчал, тихонько прикрыв за собой дверь, хотя искушение хлопнуть ею напоследок было почти неодолимым. Но я удержался — не хотел показать, что подначка меня задела.

А она задела?..

Нет. Хотя я действительно струсил — а кто бы не испугался, бегая ночью наперегонки с целой дюжиной вампиров? — но я знал, что, будучи на моем месте, мало кто смог бы вернуться домой. А я — вернулся!… И это не хвастовство. Это честное признание того, что прошлой ночью мне просто повезло. В другой раз может и не повезти.

Сколько раз можно дернуть удачу за усы, прежде чем она отвернется?

А еще у меня почему-то подгибаются ноги. Никогда раньше не подгибались, даже когда я лицом к лицу стоял с демоном или дрался в одиночку с целой стаей оборотней. А сейчас — подгибаются.

Так что, возможно, не так уж я и прав? Может быть, Пащенко и не ошибся? Не исключено, что сегодня, сейчас, сию минуту я совершил ошибку. Я не видел ответа. Но менять свое решение не собирался. В конце концов, данное слово нужно держать, даже если нет уверенности в том, что путь твой верен и прям.

Когда я проходил мимо дежурного поста, торчавший там охранник молча подал мне оставленный здесь меч. Признаюсь, искушение взять его и привычно закинуть за спину было огромным. Но я все же прошел мимо, оставив матово поблескивающую полоску отточенной стали в руках недоуменно смотревшего мне вслед охранника.

На ступеньках у входа, явно кого-то ожидая, болтался одинокий парнишка из новичков. Нервно переминаясь с ноги на ногу, он даже не посмотрел в мою сторону. Мне, впрочем, до него тоже не было никакого дела.

Отойдя от центрального штаба Управления с полквартала, я остановился. Прислонился к шершавой стене старенькой высотки и поднял голову. Солнце уже нырнуло за горизонт, но небо еще было светлым и повседневная жара только начинала спадать. Обшарпанный кирпич все еще был горячим и обжигал спину даже сквозь куртку.