Оксана Панкеева - Поступь Повелителя

— Вы своих королей можете хоть из ванны вытаскивать, а у меня — королева. Ей надо сделать прическу, нарядиться, построить нянек и все такое. Впрочем, если торопитесь, могу привести короля.

— Нет! — хором вскрикнули мистралийцы и метресса Морриган. А Шеллар дипломатично добавил:

— Лучше мы подождем. Подобные вопросы следует обсуждать с вменяемыми людьми.

День премьеры — это всегда маленький локальный конец света. Массовый психоз, безумная беготня, актеры трясутся и пьют валерьянку, ибо главный режиссер посулил изничтожить любого, кто посмеет снимать стресс иным, дедовским способом. Ученица режиссера, она же супруга Главного Злодея, мечется между мужем и наставником, пытаясь одновременно утешить обоих, и достигает абсолютно противоположного эффекта, так как утешения произносятся с истерическим повизгиванием.

За час до начала Главный Герой вдруг сообщает, что у него пропал голос. На нервной почве. Режиссер хватается за сердце и пьет валерьянку. Главная Героиня истерически орет, что она знала, она предвидела, что так будет! Что это все ее природное невезение! Что если ей даже и дадут главную роль хоть раз в жизни, обязательно случится какая-нибудь беда, чтобы она не смогла выступить!

Главный Злодей хватает Героя за камзол, приподнимает над полом и внушительно встряхивает, сопровождая сие действо цветистым монологом на двух языках. Режиссер и его ученица, забыв обо всем, восхищенно вслушиваются. Главная Героиня испуганно умолкает и тихонько плачет. Хореограф затыкает уши, арфистка из оркестра падает в обморок.

Главный Герой с перепугу вновь обретает утраченный голос, коим сообщает, что все пропало, так как он вышел из образа. Его антагонист был так убедителен, что Герой теперь опять его боится. Режиссер, который почти луну бился с этой проблемой, хватается за сердце и пьет валерьянку. Злодей машет рукой на впечатлительного Героя и начинает утешать Героиню, вкрадчиво воркуя что-то ей на ушко и обнимая за плечики. Жена обиженно сопит, но не решается вмешиваться в творческий процесс.

Почти успокоившуюся Героиню гримируют заново, Героя уводит режиссер для повторного «введения в образ». Три девочки из массовки, втайне ожидающие, что Героиня тоже потеряет голос или там, например, сломает ногу, оплакивают упущенный шанс.

Изнывающая ученица режиссера ненароком наступает на подол мантии Наставника Главного Героя, которая с громким треском рвется. Костюмер пьет валерьянку и тащит актера неизвестно куда для ремонта костюма.

Лучший Друг Главного Героя ни с того ни с сего вдруг начинает рвать на себе парик и кричать, что спектакль обязательно провалится, примета такая — если суфлер в зеленом, обязательно жди провала. Главный Злодей легонько стукает его по уху, объясняя, что верить в подобные глупости — недостойно настоящего барда. Суфлер пьет валерьянку и пытается объяснить, что его камзол вовсе не зеленый. Общими усилиями выясняется, что камзол суфлера действительно синий. Все хором орут на осветителя. Осветитель пьет валерьянку, а пострадавшего актера ведут успокаивать и подбирать другой парик. Этот мало того что изорван, так еще и не прикрывает распухшее ухо. Все оставляют в покое осветителя и орут на Злодея. Тот в ответ обкладывает возмущенную общественность в три этажа и предлагает кого-нибудь убить. Желающих не находится, так как Злодей опять невероятно убедителен, и даже бутафорский посох в его руках выглядит смертельно.

Жена целует Злодея с намерением утешить. Горячий мистралийский парень успешно утешается, пытается достойно ответить на поцелуй, и у него отваливается накладной клык. Все смотрят на виновницу, не решаясь что-либо произнести вслух, ибо страшатся кровожадного Злодея. Тем не менее несчастная женщина начинает истерически рыдать. Главный Злодей поит ее валерьянкой и всячески утешает, от чего у него отваливаются остальные клыки. Тяжко вздыхает и бежит к гримеру, предусмотрительно захватив с собой остатки валерьянки.

Возвращаются Главный Герой с режиссером. Первый забивается в самый тихий угол и усердно входит в образ, а второй начинает носиться по сцене и выяснять происхождение «этого подозрительного запаха». Из оркестровой ямы ощутимо несет воскурениями слимиса трехлепесткового. Судя по единодушному отрицанию, причастился весь оркестр, включая дирижера. Высказать свое возмущение режиссер не успевает, так как в зал начинают впускать зрителей, и приходится скрываться за кулисы.