Оксана Панкеева - Поступь Повелителя

А затем появилось кресло, в котором сидел юный эльф, похожий на маленького вьючного ослика. Одной рукой он прижимал к себе большое зеркало, а другой, продолжая вполголоса ругаться, выбирал из волос подозрительного цвета ледышки.

— Эффектно, — произнес убас, демонстрируя великолепную выдержку. — Он что, нас слышал?

Эльф приостановился, перевел взгляд с одного на другого и виновато приподнял брови.

— Извини… кажется, я не вовремя… мне исчезнуть?

— Поздно… — уныло пожал плечами Кангрем. — Познакомься с нашим убасом. И прекрати кидать мне на пол всякие насекомые потроха! Они ж сейчас растают!

— Тогда подержи зеркало. Я их уберу. Хотя не сказал бы, что твой пол станет от этого намного чище. Ты серьезно насчет познакомиться или так, фиалки суешь? Если что, я могу его… ну, как-нибудь устранить. Например, обездвижить и телепортировать. Или его искать станут?

— Да нет, я серьезно… — Кангрем осторожно взял зеркало и положил на шкаф. — Это наш убас… как бы тебе понятнее объяснить… шериф… или шеф местной полиции… начальник стражи… хрен знает, как это у вас называется… В общем, он хотел с тобой поговорить.

— А разве он знал, что я сейчас прибуду? Он что, ясновидящий?

— Да он считал, что ты вообще никуда не исчезал и где-то здесь прячешься. Что это за тюки у тебя? Их на пол можно?

— На твой пол? Лучше не надо. А вот это — на стол. Это еда.

— Морковка… — Голос убаса остался спокойным и твердым, но во взгляде промелькнула некоторая растерянность. — Вы обо мне не забыли? И как, граки меня раздери, вы понимаете друг друга?

— Сам не знаю, — пожал плечами Кангрем. — Он это как-то делает…

— Как насчет меня?

— Нет, больше одного человека он не потянет. Я буду переводить. Сейчас, один момент, мы тут немного приберем… рассядемся…

Мальчишка вытряхнул из волос оставшийся мусор — это действительно были останки еще одного жвальника, разбитого в замороженном виде, — после чего без всякого предупреждения воздел руки и с силой тряхнул ими, сопровождая этот короткий жест несколькими словами. Кажется, на эльфийском.

…Потом они дружно втроем гасили загоревшийся половик, потом собирали с пола воду, ругаясь друг на дружку, потом Витьке пришлось-таки этот пол вымыть, а оба зрителя независимо друг от друга над ним потешались, предполагая, что, если б не пожар, этот пол не мыли бы еще лет пять. Потом мужчины двигали мебель, а мальчишка, чтобы им не мешать, висел в воздухе, даже не замечая, как шокирует своим поведением бедного убаса. На широком смуглом лице старика Кетменя застыло выражение недоверчивого интереса, а руки так и тянулись проверить, не протянуты ли где скрытые веревочки. К тому моменту, когда дело дошло до корзинки, убас был близок к тому, чтобы поверить в чудеса, но слабая надежда на какое-нибудь научное объяснение все еще его не покидала.

— Ну теперь-то вы мне объясните хоть что-нибудь? — наконец спросил он, когда все трое разместились вокруг стола. С появлением в доме кресла проблема «куда посадить гостей?» частично отпала.

— С чего начать? — промычал Кангрем, торопливо прожевывая то, что успел откусить.

— Для начала откуда ты взял этого мутанта?

— Ну, для начала он не мутант.

— То есть?

— Он просто не человек. Все странности, что мы в нем видим — от формы ушей до способности летать, исчезать и устраивать пожары, — это не мутация, а норма. Для его… хм… вида.

— Хорошо, откуда ты взял этого… это существо? Что оно такое, как называется, где водится?

— Я его в пустошах машиной сбил.

— И приволок домой.

— А что, надо было там бросить? — сердито огрызнулся Витька.

— Эх, Морковка, твоя доброта тебя погубит когда-нибудь. Если будешь тащить в город всех мутантов, которых тебе станет жалко, тебя в конце концов самого выселят. И рассказывай потом, что это не мутант.

— А вы вымрете, к шестиногим крокодилам, — с неожиданной даже для себя злостью посулил Витька, откладывая надкушенный бутерброд. — Можно что угодно оправдывать высокими целями, но общество, в котором считается нормой бросить в пустошах искалеченного ребенка только потому, что у него не той формы уши, обречено на вымирание. Как ни крути.

— Мы гораздо вернее вымрем, если будем расходовать на каждого ущербного ограниченные ресурсы, которых и здоровым не хватает! — так же сердито отозвался Кетмень.

— А переводить ты будешь? — напомнил мальчишка, внимательно изучая обоих, как будто впервые увидел.

— А, это у нас с господином убасом давняя полемика о пределах этики и здравого смысла… не обращай внимания, мы всякий раз об этом спорим, как заходит речь о некоторых законах Конфедерации. Собственно, сначала он спросил, что ты такое. Как мне ему это объяснить?