Дэвид Уильямс - Звездолёт, открытый всем ветрам (сборник)

— Вот начало всех начал, так жизнь начинается и не кончится никогда, — выдохнула она, давши тем самым и ему возможность продышаться. Он открыл глаза и уставился на двух насекомых цвета лаванды. Их усики были закручены назад над блестящими головками.

— Не надо, — он попытался оттолкнуть её, а жуки всё открывали и закрывали жвала, от чего его рот наполнялся гнусным привкусом.

— Самого главного глазами не увидишь. Надо доверять своим чувствам, — она уже сидела на нём верхом, и мягкая влажность охватывала его пенис. — Тебе ведь хорошо?

— Да, — вырвалось у него прежде, чем он мог себя остановить.

— Тогда предайся этому чувству, подсоединяйся не только мозгом, но и всем телом. Не открывай глаз, пока всё не кончится. Ты узнаешь, когда тебе их открыть. — Её тело подымалось и опадало в такт с его ошалелыми вздохами. Она двигалась быстро и резко — с Рикацией он никогда не испытывал такой жестокости. Никакой игры ума, никакого тебе интерфейса, только потные, скользкие тела, сцеплённые в плавящем, дёрганом ритме.

Её руки шарили по его груди, прижимали его запястья к полу, гладили лицо, столько рук, столько ощущений. Каждый такой участок его кожи щекотали мурашки, словно пробуждая его от глубочайшего сна. Напряжение заливало его, росло, и убыстрялись её движения. Откуда-то издалека он слышал свои хриплые стоны, вторящие её собственным.

Напряжение прорвалось, изверглось, и его разум в панике схлопнулся, тела колотились в судорогах. Он моргал часто-часто. Бриа сидела на нём верхом, тяжёлые груди против его груди. Вместо глазниц зияли пустые дыры, как потемневшее серебро. Насекомые ползали по его лицу; а он-то думал, что это её руки. Их ножки кололи ему щёки, тяжёлые брюшки оставляли противный холодный след на коже. Внезапно усики накрыли его глаза и проскользнули между век.

От гнусного прикосновения насекомых он взвыл благим матом. Бриа тоже завопила голосом, надорванным от торжества и похоти. Жуки уже уползали, и что-то горячее, влажное заполнило его поле зрения. Рыжие веснушки на щеках Брии потемнели — до того неожиданной была её улыбка. Без лишних слов она скатилась с него. Он попытался сесть, но тело его почему-то не слушалось. Ему только удалось перевалиться на бок.

— Как ты прекрасен, дитя машины, — прошептала она. — Сбылось предначертанное тебе судьбой. Ныне ликует Киндар.

Киндар? Не было сил спросить, и его колотило в лихорадке на полу, пока шлёпанье босых ног не утихло в коридорах. Серый металл стены перед лицом начал разгораться до ярко-зелёного, и ещё ярче, и ярче.

Стерек очнулся, и стены по-прежнему были зелёные. Теперь он мог двигаться; он быстро натянул комбинезон и застегнулся. Когда он неуклюже, нетвёрдо поднялся на ноги, пол был какой-то странный, мягкий, утопающе-приятный ступням; воздух показался влажным и необычным. Мочильник так и валялся на полу, где он уронил его.

— Меня отравили? — тихо спросил он. — Что же она со мной сделала? — Что бы ни сделала, ему как-то не сожалелось об этом. Внутри он ощущал покой, странно связанный с излучением покоя самим коридором. И с ней тоже этот покой был как-то связан, как будто они подсоединялись невиданным доселе способом, который требовал слияния не умов, а только тел.

Он сказал себе, что этот способ ему не нравится, но не очень себе поверил.

Он поднял мочильник и пошёл к шахте лифта. Ему показалось, что в Центре стало темнее. Он кинул взгляд на Киндар, да так и остался стоять. Даже планета казалась иной, хотя он не мог понять, в чём именно.

Понял. Коричнево-красное поблескивало приглушённым сиянием, как будто он смотрел через сенсоры. У него захолонуло сердце, и какое-то мгновение он ожидал очередной галлюцинации — гигантских насекомых, ползущих по лику планеты. Вместо этого он услышал голос Рикации.

— Второй инженер Стерек, мне нужен ваш рапорт.

Стерек оттолкнулся и поплыл в темноту к освещённой огоньками стальной чаше и парящей над нею фигуре. Когда он приблизился, Рикация нахмурилась и покачала головой.

— Задание не выполнено.

— Прости, — он вытянул руку, ухватился за край чаши и затормозился на расстоянии вытянутой руки от неё. Он избегал смотреть ей в глаза; всё же она притянула его к себе. Его тело напряглось, и он почувствовал ответную реакцию её тела.

— Ты ранен? — спросила она с озабоченным видом, от которого, казалось, искривились её золотые импланты.

— Нет, всё нормально. Я её нашёл, но…

— Подсоединяйся, покажи.