Денис Юрин - Доспехи из чешуи дракона

Конечно, во многом бродяга был не прав. Что мог знать о женщинах холостяк и мошенник, общающийся лишь с девицами по кабакам? Но все-таки какой-то смысл в его речах был. Его убеждения основывались не на пустом месте, а на жизненном опыте, пускай однобоком, пускай неполном, но все же…То, о чем он ворчал, очень походило на правду, но все же не укладывалось в голове у Семиуна, имевшего небольшой, но совершенно иной опыт. Бродяга расточал красноречие зря, компаньон вынужден был слушать его, но усердно пропускал сказанное мимо ушей, не желая верить в то, что мир устроен так плохо и неразумно. В то же время вошедшему в раж Шаку не было дела, ложатся ли его слова на благодатную почву или улетают в пустоту, создавая монотонный звуковой фон. Пламенная речь помогала ему занять свои мысли и не источать проклятий, которые бестолковая возница все же краем уха да могла бы услышать. Преждевременный конфликт с дамочкой был без нужды, шарлатан, наоборот, старался его избежать и до нужного момента усыпить бдительность навязавшейся им в попутчицы особы.

– Чего еще удумал? Опять сказки воплощать в жизнь будешь? – поинтересовался Семиун, наблюдая, как неугомонный шарлатан пытается приготовить в походных условиях какое-то зелье.

Засунув два флакона за пазуху и держа еще три под мышкой правой руки, Шак обматывал свободной рукой вокруг шеи и нижней части лица смоченную водою тряпку, притом особо стараясь прикрыть рот и нос. Между коленками бродяги была зажата какая-то емкость, весьма напоминавшая поварскую кастрюлю, но только размером раза в два-три поменьше.

– Не бурчи над ухом, лучше так же обвяжись, – огрызнулся Шак, недовольный, что «ученый скептик» отвлекает его от важного дела, да еще в самый ответственный момент.

– А зачем это?

– Делай, что говорят, а то пожалеешь! – уже прошипел разнервничавшийся Шак, которому с трудом удавалось в условиях тряски держать емкости между ног и под мышкой.

Семиун послушался, хоть ему и было противно подносить к лицу мокрую тряпку. Сначала Шак слил в кастрюлю жидкости из флаконов, которые держал под рукой, затем взял прихваченную из трактира деревянную ложку и тщательно перемешал ставшее бурым зелье. Жидкости, что хранились во флаконах, которые шарлатан держал под рубахой, видимо, были очень опасны, поскольку Шак выливал их осторожно, тщательно соблюдая пропорции и не допуская, чтобы хоть одна капля попала на кожу руки. Полученная в емкости смесь зашипела, забулькала, а потом вдруг успокоилась и превратилась из серо-зелено-буро-коричневой в прозрачную, как роса. Бродяга с облегчением вздохнул, плотно закрыл емкость крышкой и разродился добрым десятком хвалебных тирад в собственный адрес.

– Ну, и что ты наварил: убиватель запаха пота или жидкость для чистки сапог?

Семиун все еще скептически относился к экспериментам попутчика. Такое вот антинаучное варево, конечно, уже раз спасло ему самому жизнь, но, чтобы убедить ученого юношу в правоте и способности нелекаря делать полезные растворы, требовался подвиг побольше, например, накормить весь мир искусственно выращенными из ничего бобами или защитить королевство от натиска вторгшегося соседа.

– Заткнись, тряпку не снимай и не корчь недовольную рожу, ты щас сам все увидишь! – кратко и деловито объяснил Шак, пряча пустые и полупустые флаконы в мешок, а затем приоткрыв крышку и аккуратно смочив в бесцветной жидкости краешек чистой тряпки.

Проделав эту процедуру, Шак осторожно запихнул ногой кастрюлю под сиденье, а затем постучал ладонью по крыше кареты. Примечательно, что, несмотря на тщательно обмотанный низ головы, Шак держал тряпку на вытянутой руке и старался не подносить ее близко к Семиуну. Лекарь мог и ошибиться, тряска не способствует зоркости, но ему показалось, что с поверхности тряпки поднимался какой-то дымок. Жидкость быстро испарялась, еще минута или две, и ткань была бы совершенно сухой.

– Чего вам? – послышался недовольный оклик возницы.

– Останови, хозяюшка, мы уже разобрались с барахлом, – прогнусавил Шак, опасавшийся дышать носом.

– Сидите уж, мне и здесь неплохо, – прозвучал ответ, явно не устраивавший бродягу.

– Барышня, нам бы по нужде, – продолжил уговоры Шак.

Девушка послушалась, сжалившись над бедолагой, перебравшим в трактире парного молока. Ход кареты замедлился, и, как только лошади остановились, бродяга распахнул дверцу и, даже не спускаясь на землю, мгновенно запрыгнул на козлы. Послышалась возня. Семиун выскочил, чтобы помочь товарищу, но опоздал. Широко раскинув руки и запрокинув назад прекрасную головку, девушка без чувств лежала на козлах кареты, а Шак уже был на земле: откинул подальше опасную тряпку и разматывал повязку с лица.