Василий Кононюк - Все только начинается

Не зная тонкостей языка, на котором велся разговор, Саша тем не менее знал, что Самвел, извинившись за поздний звонок, рассказывает об участившихся квартирных кражах в их районе. В связи с этим просит дядю принять у него скопившиеся деньги еще сегодня. Завтра и ему и Гиви предстоят многочисленные разъезды, а оставлять триста двадцать тысяч рублей и около трех тысяч долларов в пустой квартире он не хочет. Особо он просил предупредить охранника на входе, а то в дядин подъезд случайных людей не пускали.

Получив согласие, Самвел продолжил спокойно сопеть в кресле.

— Один мой хороший знакомый, ныне покойник, любил повторять: «Я слишком много знал», — процитировал Саша известного киногероя, тяжело вздохнул и направился к столу.

Предстояла неприятная работа. Моральных угрызений Саша не испытывал. Прочитав в детстве книжку «Пятнадцатилетний капитан», он всю жизнь ненавидел работорговцев. Взяв массивную стеклянную пепельницу, он аккуратно вытряхнул окурки в мусорное ведро. Накрыв выглядывающую из-за спинки кресла голову Самвела бумажной салфеткой, Саша сильно ударил сверху подготовленным к работе инструментом. В этом противостоянии победа была на стороне стекольщиков. В отличие от головы, пепельница совершенно не пострадала. Взяв еще одну салфетку, он направился к Гиви.

«Это будет избыточно, Сеш».

«А симметрия? Нельзя быть таким прагматичным. Симметрия, композиция, все должно радовать глаз».

Повторив еще раз все предыдущие действия на Гивиной голове, Саша протер пепельницу и сунул ее ему в руку.

— Вот теперь перед нами законченное полотно: рассвирепевший Гиви бьет своего брата пепельницей по голове, а затем в порыве раскаяния повторяет это с собой.

«Сеш, не забывай, от безумия даже я не смогу тебя спасти. Не кривляйся над трупами. Лучше съешь их печенки».

«Боюсь, от этого сакрального действа, учитель, в моем отражении на Изнанке ясно проявятся ваши черты, и враги преждевременно получат ясные ориентиры. Отложим такие деликатесы до завершения вашей подготовки. Кстати, вы Самвела о маршруте расспросили? А то я даже адреса не знаю».

«Сперва думать надо, а потом тяжелыми предметами размахивать. Не переживай, Самвел нам поможет, он тут рядом, ему кажется, что он спит… в чем-то он прав… сон — это и есть маленькая смерть…» — У ящера явно было хорошее настроение. В такие минуты его тянуло на философию.

«Учитель, ты все перепутал. Расставание — маленькая смерть, а не сон. Классиков надо слушать».

Бросив сумку с деньгами на заднее сиденье, Саша радостно запел:

— Убил уже братьев, ирод, — констатировала прозорливая девушка. — Семена тоже убьешь?

— Послушай, подруга, а тебе не кажется, что ты не тех жалеешь? Пожалей лучше меня, я это больше заслужил.

— Тебя поздно жалеть. Ты уже продал свою душу бесу, что прячется в твоей тени, и нет в твоем сердце сомнений, и нет в нем жалости.

— Странная ты… жалеешь тех, кто тебя мордой в дерьмо каждый день тычет, жалеешь говнюков, которые тычут в тебя своими членами… а вот меня, который тебя из этого дерьма забрать хочет, ты не жалеешь. Может, тебе просто нравится в дерьме барахтаться? Это ведь по-своему комфортно… ниже уже не упадешь, дерьмовей уже не будет. Равновесное состояние. И оправдание себе найти просто, мол, сказано — ударили тебя по правой щеке, подставь левую. Но скажи мне, Светлана, где написано, что после левой нужно обратно правую подставлять?

— Это и так ясно, — ожесточенно ответила девчонка. Видно, поднятая тема ее задела.

— Ничего ты не поняла, девочка… главный смысл пропал… осталась одна оболочка. Иисус когда-то понял, если следовать принципу «око за око, зуб за зуб», все будут слепыми и беззубыми. Поэтому учил всех: если близкий тебе человек погорячился, сдержись, не отвечай ударом на удар, подставь левую щеку. Дай ему шанс опомниться, осознать ошибку и попросить прощения. Но если ударит он тебя и по левой щеке… в той же книжке ясно написано — не сыпь перлы перед свиньями. Грех это большой. Ибо укрепляешь ты свинью в убеждении, что может она безнаказанно тебя топтать в грязь. Этим ты и занималась всю свою жизнь. Подумай.

— И все-то ты знаешь, и обо всем ты подумал… а на самом деле ты такой же, как братья. Они тоже убивали, но они хотя бы не юродствовали о добре и зле. Еще раз спрашиваю, Семена тоже убьешь? — Ее голос стал неожиданно жестким и злым.