Юлия Андреева: Ветер из Ига

Крякнув, князь горной провинции Синано развернул шелковую ткань и с величайшими предосторожностями извлек драгоценный предмет.

Держать зеркало в открытую он опасался. Японская комната — пустая комната, стены, чистые татами, седельные подушки и ничего лишнего. Чай, выпивку или закуски подадут служанки, они же и уберут посуду. Взгляд не должен упираться в груды вещей, мебель, рухлядь, ничто не должно останавливать свободный взгляд, замедлять работу ума.

Дзатаки поставил на пол зеркало, прислонив его к стене таким образом, чтобы видеть свое лицо. Лицо даймё Дзатаки, которое на самом деле было ему чуждо. Вот уже без малого десять лет, как душа корейца Кима влетела в тело брата знаменитого Токугава Иэясу, и до сих пор Ким нет-нет да и ловил себя на том, что понятия не имеет, что выражает его лицо.

Хотя Дзатаки был не самым плохим выбором для внезапно лишившегося телесной оболочки Кима. Второе лицо в государстве, владетельный даймё, он мог принимать участие в совете и на правах левой руки Токугава Иэясу, правой, разумеется, считался сын и наследник, участвовать в формировании внутренней и внешней политики страны. Мог карать и миловать, и главное — диктовать сёгуну волю ордена «Змеи», в котором он с малолетства состоял. Это был наиважнейший шаг в его карьере, и Ким не собирался упускать такой возможности. Тем более сейчас, когда до сына и наследника Иэясу Хидэтада дошло, что у него под боком действует умный и хитрый шпион ордена «Хэби». Что вообще существует орден, способный закинуть человека в далекое прошлое или будущее, что возможны сознательные перемещения души из одной оболочки в другую, что вообще в Японии XVII века делается что-то, о чем понятия не имеет совет сёгуна.

Дзатаки лизнул указательный палец, приглаживая слюнями широкие, сросшиеся на переносице брови. Наверное, его даже можно было назвать по-своему привлекательным. Остренький, пусть и перебитый в неведомом прошлом носик, близко посаженные глаза, пухлые красные губы и смоляная бородища до пояса. Дзатаки обладал внушительной фигурой, с брюшком, короткими, но весьма крепкими ногами, длинными цепкими руками, гибкой поясницей. За все десять лет пребывания в этом теле Ким ни разу не испытал привычной ему, по прежней оболочке, боли в пояснице, его суставы не реагировали на изменения погоды, и, один раз сильно замерзнув в горах, он не подхватил даже легкого насморка. Кроме того, пятидесятилетний Дзатаки не ведал усталости ни на поле боя, ни в постельных игрищах, доводя до счастливых обмороков и юных дев, и опытных в любовных баталиях куртизанок. При этом было странно уже и то, что Дзатаки, исповедовавший учение Будды и никогда не употреблявший мяса, в своей жизни вел себя как сильный и неотвратимый хищник. Злобный, замкнутый, подозрительный, обладающий реальной властью, силой, средствами и богатырским здоровьем. Даже в юные годы прошлое тело Кима не одаривало его подобными благами. В общем, с телом Дзатаки ему повезло, не повезло с другим: несмотря на то что куратор ордена «Змеи», нет-нет да и наведывающийся к своему обновленному агенту, то и дело напоминал ему, что новое тело следует воспринимать как новую инкарнацию, как новую жизнь, попав в которую человек начисто забывает о прошлом, Ким-Дзатаки все равно не мог удержаться и то и дело посылал шпионов на территорию провинции Хиго, которой некогда правил, старался выяснить, как обстоят дела у наследовавшего за ним сына Умино, как растут внуки.

Встречаясь с Фудзимото Умино на советах, Ким-Дзатаки, конечно же, держался от него подальше, ничем внешне не выделяя его от других, но сам втайне постоянно старался как-либо помочь своим, обратить внимание нынешнего сёгуна на дела провинций Хиго, Сацумы и Осуми, нашептать придворному, отвечающему за состояние реестра самурайских родов, что было бы неплохо призвать на придворную службу Умино-сан из славного рода Фудзимото, мол, непорядок, что столь славный род до сих пор не прислал своего представителя ко двору в Эдо.

Общению с бывшей семьей Киму-Дзатаки помогал и его давний приятель Ал, геймер из Питера, который двадцать шесть лет назад воспользовавшись эликсиром общества «Хэби», перебрался в Японию, рассчитывая весело провести здесь время.

Вот до сих пор и проводит. Япония — не такое место, куда можно однажды прийти, побродить, выпить саке, облапить красивую девушку и затем спокойно уйти прочь. В Японии у Ала, Алекса Глюка, как он называл себя сам, или Арекусу Грюку, как обращались к нему не умеющие произносить «л» японцы, у Алекса Глюка была семья: жена Фудзико из рода Усаги, внучка знаменитого Тода Хиромацу, приемный сын Минору, дочки Гендзико и Марико. Был еще сын Амакаву, но он погиб несколько лет назад. А красавицу Гендзико Ким, а тогда даймё Фудзимото Кияма, высватал сыну во вторые наложницы. Славная получилась парочка: мечтательный, поэтичный Умино и нежная, тонкая Гендзико. С этой девушкой сын мог сколько захочет говорить о поэзии или гулять по очаровательным садикам. После того как умерла от яда его законная жена Фусако, ее место тихо и незаметно заняла Гендзико, которая просто и нежно воспитывала теперь троих внуков Кима. Минору был женат на дочери настоящего Дзатаки и Осибы шестнадцатилетней Юкки, а Марико, несмотря на свои двадцать четыре года, небывало солидный возраст для первого брака, была только что помолвлена с Дзёте Омиро, самураем с Хоккайдо.