Юлия Андреева - Дерево не выбирает птиц

— Второй шпион. — Улыбнулся в усы убийца, бережно отирая шелковым платком меч. — Этот хоть и при оружии, да все одно — пустое место. Прямо совестно брать плату за такие головы.

С этими словами он ловко скользнул за зеленую изгородь трактира, ловко перекатившись по траве, и оказавшись на дороге, ведущей в квартал красных фонарей, прикинулся пьяным.

— Мастер-повар! Лучший мастер-повар во всем Эдо! Личный доверенный слуга наследника! — причитала Фудзико, поправляя идеально сидящую на сыне форму.

«Каким же красавцем стал ее Минору! Широк в плечах, узок в талии. И высокий, на цыпочки приходится подниматься, чтоб дотянуться, а лицом хорош точно молодой бог. Только бы не отогнал, стерпел неуместные ласки своей старой, негодной матери, только бы позволил еще хотя бы минуточку, не отверг!»

— Ума не приложу, кто заменит такого мастера? Должно быть, придется на старости лет подыскивать себе достойного кайсаку {2} 2 Кайсаку — человек, ассистирующий во время проведения ритуального самоубийства сэппуку. Его роль — обезглавить самоубийцу в тот момент, когда тот пронзает себе живот. Это делается для того, чтобы совершающий сэппуку меньше страдал и чтобы его страдания не испортили впечатления у присутствующих от сэппуки. . А как иначе?! Даже если все наши самураи устрашатся гнева господина. Сама справлюсь. Невелика премудрость для внучки, дочки и жены даймё. — Фудзико тряхнула тройным подбородком. — Давно пора избавить вашего отца от глупой старухи, которой я стала. Найдет себе другую — моложе, красивее, умнее. Нет, Минору, уходить нужно вовремя!

— Ну что вы такое говорите? Сами же знаете, как подобные разговоры расстраивают отца, а ведь наш долг — беречь здоровье главы клана, а не печалить его.

— О чем печали? Возьмет в дом молодую да сочную, все лучше, чем дни коротать с беспомощной старушенцией, которая даже… — Она разрыдалась, тычась в грудь сына.

— Повара я пришлю своего. Может быть, он и не столь прославлен, как погибший, но все же готовит очень вкусно и умеет украсить блюда. Что же до просьбы отца…

Фудзико мгновенно отстранилась от сына, ее глаза волшебным образом просохли, лицо выражало решимость.

— Что же до просьбы отца, то я подготовил полный список всех прибывших со мной. Точно такую же бумагу должен был прислать через слуг Умино и, как я понимаю, вы.

— Могу я взглянуть на этот документ допреж Арекусу-сан? — Фудзико протянула пухленькую, но сильную и властную ручку, избегая без позволения опускать взгляд на исписанный листок. Минору в который раз уже изумлялся безупречности своей матери. Она могла, например, просидеть всю ночь на коленках, в ожидании отца, и нипочем не ложилась спать без него. Могла, невзирая на опасность, в сопровождении небольшой свиты ездить в другой город за новым мечом для мужа и господина. Или, не обращая внимания на резь в глазах и боль в суставах, день и ночь сверять счета, чтобы обнаружить в итоге незначительную погрешность и взыскать с виновников убытки. Или вот как сейчас — держать на ладони жутко интересующий ее документ и умудриться даже не кинуть на него мимолетного взгляда!..

«Если бы все самураи Японии были столь же безупречными, как Фудзико-сан, — сказал как-то покойный сегун Токугава-но Иэясу, — на земле настало бы уже царство Божие».

— Вне всякого сомнения, посмотрите и обязательно укажите, если я в чем-то ошибся и чего-то не доглядел. Это список тех, кто будет на празднике. А вот здесь, — он извлек из просторного рукава второй свиток, — воины стражи и слуги, сопровождающие нас. Тоже может пригодиться.

— Этот список относится к хозяйственным делам, а следовательно, его должна была составить ваша супруга, впрочем, отнесем эту небрежность насчет ее недавних родов. Кстати, как она? — Фудзико села на подушку, держа перед собой листок. Минору устроился напротив нее, ожидая, что мама покажет ему свой список. Но Фудзико-сан отчего-то медлила.

— 1. Грюку Минору. 2. Грюку Юкки. 3. Грюку (пустое место).

Фудзико подняла на сына удивленные глаза.

— Это для ребенка, мы ведь еще не знаем, как его назовут.

— Согласна. Ребенок, разумеется, не может быть заподозрен в шпионаже, но отсутствие его в списке — небрежность, могущая потянуть за собой и более серьезные проступки.