Лада Лузина: Рецепт Мастера. Спасти Императора! Книга 1

— Новый воздушный рекорд Изиды Киевской! Поэтесса осуществила над Киевом четвертый смертельный трюк, — прочла Дображанская гремевшее на первой полосе сообщение. — Ты похвастать ко мне что ли пришла?

— Не то! Не то смотришь! — вскрикнула гостья. — Я купила с утра, чтобы про себя почитать, а тут… Вот! — Изида перевернула страницу. — Высочайший Манифест Царя Николая II об отречении от престола, — задыхаясь, сказала она, будто хозяйка не умела читать. — Временное правительство!

— Временное правительство, — повторила Катерина Михайловна. — Помилуй, это еще ничего не значит…

— Катя! — взвизгнула гостья. — Я, конечно, не сильно помню историю. Зато хорошо помню стихи: «Кто здесь временный, слазь, кончилось ваше время!». У меня мать маяковка… была. Я с детства знаю: сначала «временное», потом — революция!

«Политика», — поскучнела Варенька. Петя тоже любил поговорить о политике и революции, а она, в свою очередь, очень не любила, когда жених заводил подобные разговоры: в них она ничегошеньки не понимала.

— Но ведь мы же… — сказала госпожа Дображанская.

— Да! — подтвердила поэтесса. — А если нет? Ведь мы спасли Столыпина, а он взял да умер. Вдруг что-то не так? Что-то где-то не срослось… Что мы тогда будем делать? Помнишь, что Маша говорила? Киев горел десять дней! Людей расстреливали прямо на улицах только за то, что у них интеллигентское пенсне на носу. Нам конец! Тебе и мне…

— Изволь не паниковать. Сделай милость. Уверяю, быть расстрелянной за излишне интеллигентный вид тебе точно не грозит.

Варенька обиженно скривилась. Загадочный ларчик открывался слишком уж просто — ясно, что связывало хозяйку и Богиню Изиду. Обе они участвовали когда-то давно в каком-то политическом заговоре. Но информация эта была опасной. Политика — вещью неясной. А политическая непонятность — понятной, а значит, неинтересной. И Варя уже поднялась на одно колено, как вдруг, точно желая ее остановить, поэтесса сравняла политическую плоскость с любовной:

— Окстись, дура! То, что ты спишь с нашим Митей, больше не гарантирует нам отмену октябрьской революции.

«С Митей? С Дмитрием Григорьевичем? Он — не просто управляющий. Он… Вот отчего раскрасавица Катя привечает какого-то жида».

— А мы с тобой хоть и будем жить вечно, убить нас — не фиг делать! — закричала Изида.

«Жить вечно?» — Варенька положила руку на грудь и задышала часто-часто.

— Нас невозможно убить. На нас цепь-змея, — быстро сказала хозяйка. — Перестань пургу гнать.

«Невозможно убить.

Цепь-змея?

Колдовской талисман!!!

…пургу? Какую пургу? Весна на дворе».

Варенька знала, как знала и вся Россия, что речь Изиды весьма своеобразна. Горничная Анюта рассказывала, что долгие годы поэтесса жила где-то в Японии или в Америке. И среди просвещенных барышень считалось особенным шиком щеголять словцами Изиды. Та же Аня Синичкина любила вставлять их к месту и не к месту, и Варя только восторженно моргала глазами, слыша от своей образованной подруги: «О’кей, если ты изволишь проявить прогрессивные взгляды и признать, что роман господина Арцыбашева супер-пупер, и во-още охренеть, я буду землепотрясно тебе признательна».

Но Варенька никогда не слыхала, чтоб нечто подобное исторгала ее госпожа:

— Дарья, прекращай истерить! Ты как была тинейджеркой-переростком, так на том и завязла!

«Выходит, хозяйка тоже жила в Японии?»

«Выходит, настоящее имя Изиды — Дарья?»

Во всяком случае, гостья на него откликалась:

— Нет, Катя, ты, по-моему, не въехала…

— Нет, это у тебя крыша съехала! — гаркнула госпожа Дображанская. — Замолчи, и немедленно!

— Я не буду молчать! — закричала Дарья-Изида пуще прежнего. — Мы с тобой не из этого времени. И я не хочу умирать в этом времени! Я из ХХІ века! Я не обязана умирать здесь из-за их революции. Мы остались тут жить, потому что Маша сказала: мы все исправили, и теперь революции точно не будет.

«Не из этого времени… Что ж это значит?»

Но упомянутый ХХІ век был чересчур далеко, чтобы вызвать у Вареньки какие-то ассоциации. Да и не до ассоциаций ей было. Приблизившись к самой прославленной и героической женщине Империи, хозяйка отвесила той бесславную и умопомрачительную затрещину.

Голова Изиды дернулась. Она икнула и всхлипнула:

— Если бы с нами была Маша…

— Если все так, как ты говоришь, Маша нам тоже не поможет, — ответила Катерина Михайловна.

«Да кто ж такая эта Маша? Все время ее вспоминают…»