Юлия Трунина - Нимфа в камуфляже

— Как все просто, — сказал с усмешкой принц.

— Не понимаю твоей иронии, — насторожилась я.

— Я говорю, что как все в действительности просто, а, сколько споров и пересудов… Почему твой прапрадед просто не показал всем свои многострадальные уши и не прервал сплетни?

— А его об этом никто не просил.

— Конечно, не просили, — опять заговорил Шеолмин, поднимаясь из-за стола и с непонятной злостью бросая салфетку на стол. — Ведь оранжерею под окнами дворцовой башни до сих пор называют "Садом искупления"… И магистр Юниан все еще радеет за честь королевской династии и всегда найдет место… для новой оранжереи… Всем спасибо за хороший вечер, — после чего вышел из столовой.

— Что случилась с твоим дедом? — спросила я Оссолоэта, когда за королем закрылись двери.

— А что с ним? — с притворным изумлением переспросил тот.

— Нервный какой-то…

— Это возрастное, все-таки триста восемьдесят третий год дает о себе знать… Пойду я тоже собираться, пожалуй, а то лекциями замучит на тему: "Я в твои годы… Тебе уже шестьдесят семь… Пора становиться ответственней", — ну и так далее… Детки, не шалите, я вернусь попрощаться.

Он танцующей походкой направился к двери и послал оттуда воздушный поцелуй. Правда, я так и не поняла мне или Владыке.

Да-а-а, надо же шестьдесят семь!…

— Вирдирион, а, сколько тебе лет?

Он слегка повернул голову и дернул губами.

— Только при посторонних так меня не зови.

Ага, а я, значит, уже не посторонняя?! Быстро!

— Хорошо так, не буду.

— Зачем тебе мой возраст?

— Хочу понять, когда Оссолоэт повзрослеет.

— Никогда, — обреченно ответил тот. — А мне девяносто девять.

Ух, ты!…

— На человеческий возраст — тридцать три? Так мы же почти ровесники!…

— Тридцать восемь, — усмехнулся он. — А для меня ты — младенец.

Что?!… Ах ты, зараза рыжая!… Сам напросился…

— А младенцам в декольте-то разве смотрят?

Он заморозил меня надменным взглядом:

— Да-а-а, а ты все-таки стерва! — и тоже вышел из-за стола.

— А кто спорит?!- крикнула я ему в след.

Настроение улучшилось, сделал гадость — на сердце радость!

Король и принц с телохранителями отбыли примерно через час. В моем распоряжении остались Владыка с пятью охранниками, госпожа Хитоми с двумя служанками, Мари и сса — домоправительница, О ривиас — дворецкий, еще около десяти эльфов обслуги и… Эрвиан. Учитывая его «любовь» ко мне лучшего принц придумать не мог.

Как ни странно при таком обилии народа я оказалась в одиночестве. Госпожа Хитоми удалилась на медитацию, чтобы "очистить дух перед решающим боем" и появлялась очень редко.

Прислуга сторонилась меня как чумную, и это вызывало раздражение и желание учинить дебош.

Особенно меня нервировала домоправительница, которая наоборот следовала за мной как тень невинно убиенного за убийцей. При этом она не говорила ни слова, только вздыхала и брезгливо поджимала губы. Все мои экскурсии по особняку заканчивались ее физиономией и до тошноты надоевшей фразой: "Это место — не для осмотров".

Владыка… ну это отдельный разговор. После нашего разговора в столовой он стал походить на некроманта, то есть днем прятался по темным углам, а ночью выходил на промысел — поесть. Я несколько раз пыталась предложить свою помощь "в сортировке фактов", но каждый раз кто-то из его охраны мне отказывал.

Эрвиана я встречала чаще всех. Думаю, Оссолоэт поручил ему за мной присматривать, и теперь бедняге приходилось несладко, как жадному наемнику из баек, который подрядился сразу на две работы: убить и охранять, причем одного и того же человека. Эльф тоже не мог никак решить, что ему дороже честь или душевное спокойствие.

Через двое суток прибыли посыльные от короля. Сам правитель благоразумно воздержался от встречи со мной, послав гонца с плохими вестями: надо было задержаться еще на четыре дня. Нервно вздрагивающие эльфы (не знаю, что их напугало, то ли метательные ножи в моих руках, я как раз тренировалась у мишеней, то ли грозовые облака в моих глазах) поднесли мне в подарок от Шеолмина сундук, в котором, с их слов, было все, что могло скрасить пребывание в особняке.

Увы, портрета короля, на котором я могла бы выместить свою злость, не было, но зато глаз приятно порадовали книги по демонологии (это намек что ли?!), платья, туфли и… лютня. И с чего было решено, что платья и туфли на эльфийский манер меня должны порадовать? Садисты!… Лучше бы штаны прислали!… Но любопытно другое, как король узнал, что я играю на лютне? Магистры сказали? Но я в Академии показательных концертов не устраивала. Очередная непонятка.