Урсула Ле Гуин: Зескра

Про себя я продолжала спорить с Ахасом и как-то спросила у него:

— Есть ли библиотека на Йеове?

— Не знаю.

— Тебе известно, что ее нет. Корпорации не оставили по себе никаких библиотек. Они им были не нужны. Их руководители были невежественными людьми, которых не интересовало ничего, кроме дохода. Знание само по себе несет добро. И я продолжаю учиться, чтобы принести знания на Йеове. Будь я в силах, то притащила бы им всю здешнюю библиотеку!

Он уставился на меня.

— Что думают владельцы, что они делают — вот о чем рассказывают все их книги. И на Йеове они не нужны.

— Еще как нужны, — ответила я, не сомневаясь, что он ошибается, хотя опять не могла объяснить почему.

Вскоре меня пригласили преподавать историю, так как один из учителей покинул школу. Эти уроки проходили как нельзя лучше. Я старательно готовилась к ним. Меня попросили проводить занятия с наиболее успевающими учениками, и с этим заданием я тоже справилась. Слушателям были интересны идеи, которые я извлекала из хода истории, и те сравнения, что приходили мне на ум при сравнении нашего мира с другими. Я изучала, как разные народы воспитывают своих детей, кто несет за них ответственность и как надо понимать ее, ибо мне казалось, что именно так люди обретают свободу или ввергают себя в рабство.

Один из разговоров на эту тему состоялся с человеком из посольства Экумены. Я испугалась, увидев в аудитории чужое лицо. Еще больше я перепугалась, когда узнала его. Он вел начальный курс истории Экумены, которую я изучала по телесети. Я слушала его, затаив дыхание, хотя никогда не участвовала в дискуссиях. Знания, которые я обрела, оказали на меня большое воздействие. Мне почудилось, что он сочтет меня самонадеянной, если я начну говорить о вещах, доподлинно известных ему, и с трудом, запинаясь, провела урок, стараясь не глядеть на его лицо с глазами почти без белков.

После занятий он подошел ко мне, вежливо представился, похвалил мою лекцию и спросил, читала ли я такие-то книги. Он говорил со мной так доверительно и открыто, что я не могла не проникнуться доверием к нему. Скоро он полностью завоевал его. Я нуждалась в его советах и руководстве, ибо даже умные люди написали и произнесли массу глупостей об отношениях между мужчиной и женщиной, от чего зависела жизнь детей и ценность полученного ими образования. Он знал, какие книги стоит читать, и после знакомства с ними я уже могла идти дальше сама.

Его имя было Эсдардон Айя. Он занимал какой-то высокий пост в посольстве, я не знала точно, какой именно. Родился он на Хайне, в Старом Мире, колыбели человечества, откуда вышли все наши предки.

Порой я думала: как странно, что я знаю о таких вещах, о столь древних и далеких материях, я, которая до шести лет не подозревала о существовании мира за стенами поселения, а до восемнадцати понятия не имела, как называется страна, в которой мне довелось жить! Когда я только осваивалась в городе, кто-то упомянул Вое Део, а я спросила: «Где это?» Все так и уставились на меня. Женщина, старая арендница с грубым голосом, сказала: «Да здесь, пыльная моя. Здесь и есть Вое Део. Моя и твоя страна!»

Я рассказала об этом Эсдардону Айе. Он не засмеялся.

— Страна, люди? — сказал он. — Какие странные и трудные для восприятия идеи.

— Я родом из рабства, — сказала я, и он кивнул.

Теперь я редко виделась с Ахасом. Мне не хватало его дружбы, но отношения наши уже не были столь теплыми.

— Ты стала такой самодовольной, все время на людях, публикуешься, выступаешь перед аудиторией, — заметил он как-то раз. — Ты занята только собой, а не нашим делом.

— Но я говорю с людьми в Хейме, — возразила я. — Пишу о том, что нам надо знать. Все, что я делаю, служит делу свободы.

— Общину не устраивают твои памфлеты, — серьезно сказал он с таким видом, словно сообщал тайну, которую мне необходимо было знать. — Меня попросили передать тебе, чтобы впредь до публикации ты представляла свои сочинения на рассмотрение комитета. Прессой руководят слишком горячие головы, и из-за них у наших кандидатов от Хейма масса хлопот и неприятностей.

— У наших кандидатов! — взорвалась я. — Никто из хозяев не будет моим кандидатом! Или ты снова получаешь указания от молодого хозяина?

Мои слова ошеломили его.

— Если ты ставишь себя во главу угла и отказываешься сотрудничать, то навлекаешь опасность на нас всех.

— Я не ставлю себя во главу угла — это свойственно политикам и капиталистам. Во главу угла я ставлю свободу. Так почему ты не можешь сотрудничать со мной? Наши пути расходятся, Ахас!