Людмила Астахова - Невиновных нет

– Я – шуриа, я сама выбираю отца своему ребенку.

– А если я его заберу?

Пустые угрозы. Бесстыжая негодяйка только хмыкнула:

– Не заберешь! Начнем с того, что ты не захочешь, чтобы наш веселый Совенок вырос таким же несчастным, как твои дочери…

– Хватит! – вспыхнул огнем Дилах мужчина. – Как всегда! Ты за всех все решила, а я теперь буду спасать твой хвост.

«Опять эти «хвосты»! Они что, все сговорились?»

– Хвост? Ах ты!

– Тиш-ше. Разбудишь…

И столько тщательно сокрытой нежности было в голосе диллайн, что шуриа сменила гнев на милость.

Джона придвинулась ближе, хитрой кошкой потерлась о запястье возлюбленного.

– Оставайся еще на несколько дней. Познакомишься с Идгардом. Вдруг тебе понравится быть хорошим отцом?

И он остался. На целых десять дней. Ровно на день больше, чем хотелось бы леди Янамари.

С холмов дул теплый ветер, аппетитно пахнущий молодыми травами, он шевелил завитые локоны Джоны, раздувал ее тончайшее домашнее платье, поспешно надетое на коротенькую рубашонку. Солнце золотило кожу женщины, и та почти что светилась изнутри. Аластар не сумел удержаться и при всех сжал ее в объятиях. Потеряв голову, по волосам плакать поздно.

«Если ты сейчас же не уберешься, Аластар Эск, я в тебя что-нибудь кину», – подумалось шуриа.

Триста лет властного характера и ничем не сдерживаемое желание командовать – это не совсем то, в чем настоятельно нуждались обитатели Янамари-Тай. Только чудом Джона умудрилась сдержать наклонности любовника, решившего, что общий ребенок – это повод. Поэтому и вздохнула с нескрываемым облегчением, когда экипаж Аластара укатил по сиреневой аллее.

Пусть едет в Санниву, пусть займется делом. Пусть ему повезет с архивом Гарби, чтобы Эск мог начать тайную войну с Эсмонд-Кругом.

Джона сладко зевнула, деликатно прикрывшись ладошкой. И, взяв под руку старшего сына, побрела без всякой цели в сад.

– Мне кажется, он скоро вернется, – вздохнул Рамман.

Он и сам не знал, хочет теперь видеть Эска частым гостем в Янамари или нет.

– Не думаю. Аластару есть чем заняться.

– Новые интриги? – поморщился юноша.

Джона оскалилась весело и лениво, словно домашняя холеная кошка, объевшаяся жирных сливок.

– Почему нет? Теперь, когда наша жизнь, благодаря тебе, мой многомудрый сын, изменилась, без интриг обойтись будет сложно.

Она пользовалась любой возможностью, чтобы поддеть проштрафившегося Раммана.

– Желаешь присоединиться к графу?

– А можно?

– Нет! – отрезала Джойана. И рассмеялась. – А что? Вдруг это шанс? Рамман, а Рамман, ты хочешь свергнуть Императора?

– Мама! – взвыл юноша, доведенный материнскими насмешками за эти несколько дней до предела терпения. – Тебе сейчас вредно думать о переворотах.

Он не стал ничего объяснять. Взял материнскую руку и потряс ею в воздухе. Такую тонкую, такую нежную и совсем-совсем без привычного браслета.

– Давай договоримся сразу – ты больше не язвишь меня словесно, а я не сажусь сейчас верхом на Лоди и не догоняю твоего Эска, чтобы сообщить интересную новость.

Джона снова зевнула.

– Ладно, мой коварный сын. Твоя взяла.

Они стояли на вершине холма, с которого открывался вид на земли Янамари – зеленые, щедрые, населенные природными духами и душами шуриа. Смотреть и не насмотреться, дышать и не надышаться. Жить и…

– Я вернусь в дом, распоряжусь насчет жаток. Их должны доставить сегодня.

– Иди, милый, – вздохнула умиротворенно Джона.

И когда Рамман отошел на безопасное расстояние, не устояла и крикнула вслед:

– Ты все-таки подумай над моим предложением!

Янамари благоденствовало, лето обещало быть жарким, и новая жизнь под сердцем у шуриа была великолепным доказательством своей стойкой бесконечности.

Джойана подставила лицо под льющиеся с небес солнечные лучи, наслаждаясь неизбывным чудом, которое вовне и внутри, пребывая одновременно и в прошлом, и в настоящем, и даже в будущем.

Сегодня, в первый день новолуния Дилах, она зажжет родительскую свечу для пращура, для Эйккена, чтобы он не свернул со своей дороги к Оддэйну. Эрн Янэмарэйн – Прошлое. Дитя, которое она носила, станет Будущим. А Настоящее… Оно всегда с нами.

– Ты всегда со мной, сестра моя Грэйн.

И ветер по воле шуриа подхватил ее слова и понес на северо-запад, в сторону моря.

Уж на что суров и строг остров Ролэнт, сердце Архипелага, но скалистый Конрэнт еще суровей. И если в окрестностях Эйнсли уже вовсю зеленели поля, то здесь, в холодных холмах Конрэнта, еще кое-где таились островки ноздреватого снега, и весна пробиралась по-над болотами и среди серых валунов робко и с оглядкой, будто осторожный лазутчик на вражеской территории.