Ольга Макарова - Осколки чего-то красивого

Цыпа встала на задние лапы, передними, выпустив коготки, уцепилась за мой ворот и попыталась забраться на колени…

— Ну, Цыпа, в твоем положении скалолазаньем заниматься!.. — посмеялся я, возвращая кошку на землю…

Но уйти просто так я уже не мог. Поэтому пошел содрал для нее остатки яичницы со сковородки. Ела…

Что ж, каждый добывает свой хлеб как может…

Все-таки все млекопитающие — разумные существа. Вот смотришь на какого-нибудь зверя и чувствуешь то непонятное, интуитивное и необъяснимое, что говорит тебе, взрослый это — такая же самостоятельная личность, как и ты, — или ребенок, у которого одни игры на уме.

Не знаю, как бы можно было объяснить это… в мире полно необъяснимых вещей…

Никто и никогда не объяснит мечту, любовь, вдохновение… но ведь они есть! Недоказуемые разумом, но доступные каждому!..

А ведь и не надо всего этого объяснять. Да, зачем? Для чего? Зачем объяснять, почему мы любим, мечтаем, творим? Надо просто мечтать, любить и творить, наверно, вот и все.

Так же: зачем объяснять, для чего мы живем?.. Надо просто жить.

Знаю, я тоже тосковал по простому и ясному смыслу жизни, я чуть ли не выл с такой тоски… Я мечтал быть героем, прожить жизнь короткую и яркую, как вспышка сгорающего метеора в ночном небе…

Нет. Нужно просто жить.

Ну вот Бальгар и открыл Америку с индейцами…

Сегодня я оторвал взгляд от дороги и посмотрел на одного прохожего. Просто посмотрел. Он подошел ко мне и прошипел: "Ты чего пялишься? Че те надо?" — "Ничего…" — "Вот и не… на меня пялиться, козел!" Потом сплюнул мне под ноги и ушел…

Что я ему сделал?..

Сказка…

—Обещайте!

Рой был слепым. С рождения. Это не так страшно, как сначала видеть, а потом ослепнуть. Но все равно чувство, недоступное ему, несбыточная мечта видеть, не давала ему покоя.

Он жил этой мечтой уже лет 15, если не больше. Рой был бунтарь в душе, поэтому ни за что не хотел принять жизнь такой, какая она есть, такой, какой она ему дана — с миллионами звуков, недоступных простым ушам, и с миллионами тонких ощущений, недоступных простым пальцам…

Каждый день Рой ходил в парк — послушать птиц и милую людскую болтовню. Он шел и бесшумно ощупывал дорогу тросточкой… О, он был здесь столько раз, что мог идти и без нее и не заблудился бы. Просто ему нравилось чувствовать рукой прикосновение легкого бамбука к фигурным кирпичикам дорожек, к опавшим листьям; и его всегда очень радовало, если находилась вдруг пробившаяся между кирпичиков трава…

Тот день, о котором я расскажу, с самого начала был уже особенный. Будто что-то витало в воздухе. Это что-то тревожило душу, оно звало, звало, мучило ожиданием…

Вот Рой уже в парке. Но его ничто не радует: ни звуки, ни прикосновения, ни любимая скамейка…

Только трепещет и волнуется сердце, только перехватывает от волнения дыхание, будто что-то должно случиться прямо сейчас…

Рой услышал легкие шаги. Вот… вот оно… наверное…

На скамейку рядом с Роем сел человек и включил плеер. Рой ясно слышал тихую музыку из его наушников. Чуткий слух слепого без труда различал в ней мелодию и слова, правда, язык был незнакомый…

Голос человека зазвучал на фоне мелодии:

— Здравствуйте, — сказал он… голос был совсем детский: либо девочка, либо маленький мальчик…

— Здравствуйте, — ответил Рой, не имевший привычки обращаться на "ты" к незнакомым людям, пусть это даже и дети…

…мелодия… тихая, печальная… песня на чужом языке…

— Хотите, я подарю вам зрение? — поинтересовался маленький собеседник.

— Хочу, — Рой улыбнулся ребенку: почему бы и не подыграть?..

— Только я сразу предупреждаю: как только начнете видеть, идите сразу домой. Смотрите под ноги. Упаси вас Бог посмотреть на какого-нибудь человека по пути! А дойдете до дома — и вы свободны! Обещайте! — ребенок столько жара вложил в свое "предупреждение", что Рою стало не по себе.

— Я обещаю, — сказал он серьезно.

— Хорошо, — вздохнул ребенок. — Закройте глаза.

Борясь с непонятным чувством страха, Рой повиновался. И не просто глаза закрыл, а зажмурился изо всех сил…

…затихла чужеземная музыка… ее никто не выключал… Не было слышно шагов, но присутствия человека больше не чувствовалось.

Без сомнения, скамейка была пуста…

Веки уже начали дрожать от напряжения.

Тогда Рой вздохнул, снял очки и протер руками глаза. Потом поморгал, чтобы снять усталость…