Сергей Раткевич - Маленький комендант большого острова

Да. Так это все и началось. Выбрала его самая красивая на свете девушка, и зажили они в построенном самим Керцем деревянном домике. Можно было, конечно, и готовый домик занять, но очень уж хотелось Керцу привести молодую жену в собственный дом. Да притом чтоб он был собственным не только по названию. Керц ходил на рыбную ловлю, осваивая это невероятное ремесло, а Герд училась хозяйствовать по дому на людской манер. Вскоре ей этого показалась мало. И тогда она решила…

Герд часто провожала его в море, и Керц был страшно этим доволен. Он гордился красавицей-женой и не упускал случая лишний раз поцеловать ее при всех. "Пусть завидуют!" Так продолжалось довольно долго, пока в один прекрасный день она не забралась в лодку и не отказалась вылезать.

— Герд, нам плыть нужно, — целуя ее, виновато сказал Керц.

— Плывите, — милостиво кивнула она, отвечая на поцелуй, но даже и не пытаясь сдвинуться с места.

— Герд, вылезай! Ты нас всех задерживаешь, — уже более решительно потребовал Керц. Он, конечно, ее слушается — дома. Но в ремесле всегда старший тот, у кого молот в руках. Так что… — Герд, пожалуйста, ты нас всех задерживаешь!

— Я? — Она поглядела на него с веселой иронией.

— Герд, если ты сейчас не вылезешь, то потом уже не сможешь, дальше глубоко будет, — попробовал объяснить Керц.

— А я и не собираюсь вылезать, — решительно отрезала его жена.

— Но… ты хочешь посмотреть, как мы работаем? — наконец догадался он.

— Нет, — усмехнулась она. — Не посмотреть. Я хочу принять участие в том, что вы делаете.

— Принять участие?! — пораженный, воскликнул он.

Мало кто из гномок раньше владел каким-нибудь серьезным ремеслом. Слишком рано они умирали. А Мудрые Старухи занимались в основном интригами да воспитанием детей. Но ведь теперь все по-другому. Так что…

— Как это пришло тебе в голову?! — выдохнул он.

— Сама не знаю. — Она поглядела ему в глаза. — Но оно пришло… и не уходит.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Я хочу сказать, — раздельно и медленно произнесла она, — что если одна гномка может стать владыкой, то другая вполне способна стать рыбаком. Почему нет?

— Отчаливай! — решительно выдохнул Керц.

— Действительно, почему бы и нет… — задумчиво промолвил их тогдашний наставник, старый рыбак из людей. — Иди сюда, детка, я покажу тебе, как это делается. Ничего хитрого тут нету. Работа как работа.

Да, именно так все и началось.

Притащили столы, Герд принялась распоряжаться. В такой праздник, как сегодня, все должно быть сделано как следует. Отдавая какие-то распоряжения, Мастер Керц продолжал вспоминать. Обо всем. О том, к примеру, как возник сегодняшний праздник. Его ведь и праздником-то однозначно не назовешь. Уже хотя бы потому, что в самом его основании лежит глубокая обида. А продолжает ее столь же глубокая боль. И только потом — радость. Или все-таки нет? Ведь началось-то все как раз с радости… да и потом…

Мастер Керц хорошо помнит их первый настоящий улов. Груду живого трепещущего серебра, ярко сверкающую на солнце, и громкий радостный смех своих товарищей. Улыбку Мастера Шона и других наставников-людей. Мастер Шон довольно вздыхает, надвигает на глаза соломенную шляпу и говорит:

— Вот теперь и на рынок не стыдно показаться. Молодцы, ребятки…

Гномы радостно вопят, потрясая веслами, стучат кулаками по воде и бортам лодок, подымая тучу водяной пыли… кажется, даже волнение усилилось.

— Ну тише-тише… — увещевает Мастер Шон. — Лодки опрокинете.

Гномы смолкают, но продолжают тихо светиться изнутри. "Они победили! Смогли! Справились!" Уж теперь-то все, кто говорил, что им только на собственные бороды рыбу удить, наконец заткнутся!

Эта дурацкая шутка так надоела, что среди гномов-рыбаков почти что и нет бородатых. Лишь безбородый вначале Мастер Шон отпустил себе небольшую элегантную бородку. "Для лучшего взаимопонимания", — как посмеивался он сам.

Гномы смеясь вспоминают самое начало — о том, как путались в сетях и веслах, о том, как ужасна с непривычки неумолимая качка, о том, как страшна беспрестанно колышущаяся непроглядная вода, о том, как болит все тело — и даже почему-то задница! — от этой изматывающей гребли, о том, как собственная неумелость приводит в отчаянье… это только казалось, что люди слабей гномов, тогда как на самом деле — он все еще гребет, этот неугомонный старик! Так почему же мы, молодые, здоровые гномы, — не можем, а он — человек, да еще и старый, все еще может? Он даже не вспотел, вот что обидно! У него еще сил хватает утешать всех. С непривычки это, видите ли! А проклятые сети, в которых то и дело путаешься, а стертые в кровь руки…