Михаил Катюричев: Путь Силы [СИ]

С головой творилось что-то непонятное. Мир то начинал дико кружиться, то куда-то падал. Ярко фиолетовые деревья вдоль тропинки корчили рожи и бросались под ноги. Хотя нет, они кислотно-зеленые, в синий кружочек. И смеются. Тьфу ты, что за глюки такие! Нормальный лес. Вспомним спецкурс по ментальной магии. Чтобы избавиться от наваждения, сначала нужно создать некий якорь. В реальности которого вы не сомневаетесь. И удерживая концентрацию на объекте, шаг за шагом строить картину мира отделяя объективные ощущения от наваждений.

Посох, выбранный на роль якоря, вдруг превращается в змею и пытается вырваться из рук. Все сложнее, чем казалось на лекциях. Через секунду посох снова просто кусок дерева. Концентрируюсь на ощущениях в ладонях. Гладкое дерево, отполированное бесчисленными касаниями. Неизменный участник тренировок и верный спутник. Простой и надежный. Мысленный образ совмещаю с объектом, создавая небольшой кусочек незыблемой реальности. Вот отсюда уже можно плясать. Запускаю процесс, медленный и кропотливый.

В сознание возвращаюсь посреди какой-то полянки. Вокруг темень. Тут до меня доходит, что все это время я куда-то шел. Вот только, убей, не помню куда — во время «прочистки мозгов» окружающее не воспринимается абсолютно. Кое-как устроившись на ночлег, немедленно засыпаю.

Через сколько просыпаюсь — не знаю. Вокруг все еще ночь. Голова пустая до звона. Эк меня накрыло-то! Интересно, с чего? Вырубился, даже не поставив «пугалку». Как и не сожрали-то? Хотя, представляю, что я мог наколдовать в таком-то состоянии! Оглядываю поляну, намечая контур заклятия, и замираю. В пяти шагах от меня, свернувшись в клубок и прижав к груди тряпичную куклу, лежит давешняя девочка. Минуту туплю. Все мысли куда-то разбежались. Двигаясь на автомате, накрываю девочку запасным одеялом. В которое она тут же и заворачивается, даже не проснувшись.

Утром чувствую себя вполне нормально — бодрым и отдохнувшим. Уже завершая утреннюю разминку, обнаружил, что за мной наблюдает пара внимательных глаз. Ребенок проснулся. И что мне прикажете с ней делать? Не бросать же ребенка посреди леса? Накатило глухое раздражение. А какого, собственно, хрена? Я что ей, чем-то обязан? От голодной смерти спас, из погреба вытащил. Вполне достаточно. Я не святой Николай, чтобы заботиться о каждом встречном.

Молча собрав рюкзак, отправляюсь в путь. Через десять минут меня нагоняет это недоразумение с куклой и одеялом. Не говоря ни слова, пристраивается рядом. Делаю вид, что ее не существует. Так и шагаем дальше вдвоем. Молча.

Тропинка вывела к небольшой речке. Отличное место чтобы передохнуть и пополнить запас воды. Некоторое время блаженствую, опустив в воду натруженные ноги, и жую пирожок. Девочка садится в паре шагов от меня. Немного подумав, протягиваю ей второй пирожок. Быстро метнувшись, та выхватывает еду и тут же возвращается на место. Пирожок исчезает с умопомрачительной скоростью. Мда, нужно выходить к людям. На двоих запасов не хватит. Флягу моя спутница берет уже спокойно. Но, по-прежнему, молчит.

Двигаемся дальше. Куда-то же эта тропинка должна привести. Через пару часов ловлю себя на том, что подстраиваюсь под скорость девочки. Ругаюсь про себя, но шаг не ускоряю. Ночевать опять приходится в лесу. Хорошо с водой проблем нет — тропинка так и шла вдоль речки. Поставив контур охраны (печать страха на деревьях и капля крови для каждой, как источник силы), готовлю кашу. Котелок у меня небольшой, но хватило и мне и ребенку. Такой крохе много ли нужно? После ужина девочка, наконец, заговорила огорошив меня первым же вопросом:

— Ты мой папа?

— Нет, — я даже головой покачал для верности, — почему ты так подумала?

— Ты меня спас, и убил плохих людей. И ты добрый.

Я — добрый! Охренеть!

— То есть отца ты никогда не видела?

— Нет. Мама… — на этом месте голос у девочки срывается, — она говорила, что папа воин. И он ушел. Он много путешествует.

Ясно. Отец либо случайный бродяга, либо уже умер.

— Других родственников у тебя нет?

— Нет.

Девочка опять замолкает, погружаясь в свои мысли, а я рассматриваю спутницу более внимательно. Ей не пять лет, скорее шесть-семь, просто очень худая. Глаза голубые, волосы серые. Ветхое платьице из некрашеной ткани уже кое-где разорвано. На ногах башмачки. Кажется, деревянные. Ужас. Ладно, попробую пристроить в какую-нибудь семью в ближайшей деревне. Или служанкой в трактир. Тащить ее с собой — та еще морока. Да и будущее мое весьма туманно.