Дмитрий Емец: Месть валькирий

– Гелата, замолчи и отойди! – деловито приказала Таамаг.

Она хотела отстранить Гелату, но рука ее внезапно встретила холодный нагрудник Ламины.

– Это ты отойди, Таамаг! Пока его эйдос цел, мы его не тронем!

– Что, еще одна мягкосердечная? – нахмурилась Таамаг.

– И еще одна! Я с ними. Я против убийства! – точно проснувшись, вмешалась Бэтла. – В крайнем случае, я соглашусь усыпить его лет на сто! Но не больше. У него такие забавные волосы!

Хазра с яростью уставилась на нее.

– Что я слышу? Восстание сонь?.. Замолчи, Бэтла! Иди, порыдай в жилетку своему оруженосцу!

– А ты и этого не можешь, Хаара. Хотя хотелось бы порой, а? Не твоя вина, что ты не способна никого любить! Спусти свой пар где-нибудь в другом месте, а родная? – с неожиданной твердостью отвечала ей Бэтла.

Хаара, готовая вспылить, внезапно опустила руки, смутилась и отступила. Ирка поняла вдруг, что Бэтла не такая уж рохля, какой всегда казалась.

Фулона, валькирия золотого копья, внезапно сняла свой тяжелый шлем. По плечам рассыпались длинные пшеничные волосы. В быстром взгляде, который Фулона бросила на Ирку, той почудилось понимание.

– Суда Двенадцати над валькирией-одиночкой не будет. Во всяком случае, я не вижу для этого оснований, – твердо произнесла она.

Таамаг грузно повернулась к ней.

– И ты с ними, Фулона? Ты? Неужели я брежу?.. Но почему, поглоти меня мрак! Почему?

– Хотя бы потому, что какое бы решение мы ни приняли, оно уже не будет всеобщим. И посеет между нами вражду, – спокойно отвечала Фулона.

– Не важно. Вражда и так существует. Валькирия-одиночка посеяла ее! – крикнула Хаара.

– Ты преувеличиваешь! Мы и раньше никогда не жили душа в душу, – возразила Ламина.

– Все равно я требую, чтобы Суд Двенадцати был созван! Я имею право требовать! И ты, Фулона, не вправе отказать! Таковы правила! – напирала Таамаг.

Фулона устало подняла на нее глаза. Таамаг так и рвалась в бой. Филомена и Хаара определенно были на ее стороне. Другие колебались, не исключено, что готовые примкнуть к большинству. Но недаром Фулона была валькирией золотого копья. Она прекрасно знала, как обуздывать свою языкастую и бесстрашную рать.

– Дорогая Таамаг, не будешь ли ты так любезна напомнить мне, как ты только что назвала Суд? – сказала она мягко.

– Суд Двенадцати! Ты хочешь сказать, что забыла? – оборачиваясь к Хааре за поддержкой, отвечала Таамаг.

– Так все-таки двенадцати? Не одиннадцати, не пятнадцати, не десяти? – уточнила Фулона.

Таамаг встревожилась, смутно понимая, куда она клонит.

– Двенадцати, разумеется... Так было всегда. Ты это о чем?

– О том, что для Суда нужно двенадцать валькирий. Нас же одиннадцать. Валькирия-одиночка не в счет. Копье же Сэнры, как известно, не имеет права голоса, – спокойно отвечала Фулона.

– Но мы можем найти другую валькирию на ее место, и тогда... – предложила Таамаг.

– И она сразу, с бухты-барахты, не освоившись с новыми возможностями, не войдя в курс дела, вынесет смертный приговор? Хорошую же валькирию ты собралась найти, Таамаг! Мрак будет крайне доволен таким выбором, – сухо отрезала Фулона.

Таамаг хотела было возразить, но Хаара остановила ее.

– Перестань! Не выставляй себя на посмешище! Разве ты не понимаешь, что они выиграли! Доказали, что Суд невозможен, – сказала она с раздражением.

Таамаг хмуро замолчала. Раз уж Хаара так говорит, то что остается? Она махнула рукой и, не прощаясь ни с кем, исчезла. Хаара последовала за ней.

– Что ж, на этот раз ты избежала Суда Двенадцати, одиночка! Но это ненадолго, поверь мне! – перед тем как скрыться в золотистом сиянии, угрожающе шепнула Ирке Филомена.

– Тебе не идут косички. Попробуй что-нибудь другое, – посоветовала ей Ирка.

Последней из валькирий в воздухе растаяла Фу¬лона, желавшая, видно, убедиться, что никто не тронет одиночку и Буслаева.

– Мы увидимся нескоро, одиночка. Твоя дорога пролегает в стороне от нашей. Хорошо ли, плохо ли – так было всегда. Но впредь, очень прошу тебя, не церемонься с мраком, – сказала она и, ободряюще улыбнувшись Ирке, исчезла, чтобы присоединиться к своей сияющей рати.

Истоптанный газон опустел. Там, где лежали ведьмы, теперь серели лишь кучки серой земли, похожие на кротовые норы.

– Уф, мама дорогая! Наконец-то свалили! Я думал, эта баскетбольная команда нас запинает! – выдохнул крайне довольный Антигон.

Меф случайно посмотрел на валькирию-одиночку и встретился с ней глазами. Взгляд ее беспокоил Мефа. На дне ее глаз был жаркий, тревожный блеск.