Ростислав Гельвич - Беглец в жизнь

Он мигом прикусил язык, увидев медленно карабкающегося по стене… кого-то.

– Рол Оркен… рол Улвани… вы что же… – Его Высочество опешил и отпрянул в комнату.

Сам же Альфаран поправил перевязь с ножами и высунулся из окна по пояс – его держал Яторд, все было спланировано заранее. Громко кашлянув (убийца на стене вздрогнул и на мгновение замер), некромаг молниеносно метнул в него поочередно все четыре ножа.

Три из них угодили убийце в бок, но вошли неглубоко. Четвертый пронесся над головой незваного гостя и заставил того от неожиданности разжать руки.

Убийца вздрогнул и отлепился от стены. Упав вниз, он громко шмякнулся спиною о землю и больше не двигался.

– Ну, вот и все. – Альфаран влез в комнату и поморщился, ударившись вывихнутым коленом. – Прикажите принести его сюда. А также выслушайте уже, в конце концов, нас.

Жаркое пустынное солнце прогревало деревянные мостки причала. Небольшой шлюп готовился к отплытию. Помимо швартовых, его удерживало присутствие на суше важного пассажира, который никак не мог попрощаться.

– Ну… я думаю, что все…

– Да, как минимум, есть повод крепко встряхнуть все и вся. Попытка покушения на Наместника – это уже серьезно.

Пассажир молчал, постукивая по планшетной сумке.

– Отчет-то не забыл? Мне будет обидно, если о моем «фанатизме», – смешок, – не будет известно Великому.

– Да… Ну… я думаю, что все.

– Давай краба.

Двое молодых парней крепко пожали друг другу руки. Внезапно один из них, чернявый, крепко дернул руку на себя и как следует похлопал второго по спине.

– По «славному». Хороший обычай.

– Хороший. Я добьюсь комиссии. Обещаю.

– Уж постарайся.

Оба они развернулись и пошли в разные стороны. Один на корабль, а второй в крепость, которую было видно даже из порта.

Они не были похожи ни в чем. Ни внешностью, ни характером, ни привычками. Но сейчас в голове у обоих поселилась одна и та же мысль…

Наступило смутное время… Одному в нос бил соленый, крепкий запах йода.

В то время сапоги другого мерно постукивали о деревянные мостки:

– …и Мирания никогда не будет прежней.