Константин Калбазов - Скоморох

– Может, все же помогу?

– Иди, говорю, сама пока в силах. Пропадешь ведь.

Что оставалось делать? Виктор попрощался с травницей и пошел по дороге, точнее, рядом с ней, больно надо разъезжающиеся ноги ловить. Хворь отступала так, что только шишка зудела, а зудит – значит, на поправку дело пошло. Шагалось легко, если позабыть о том, что всякий раз приходилось выискивать травяной кустик погуще, все же на мокрую землю ступать не хотелось.

Примерно через час ходьбы, когда из тела окончательно выветрилась неуверенность движений, Виктор решил остановиться, чтобы посмотреть, как он вообще владеет собственным телом. Бред все это или не бред, но что-то он стал всерьез подумывать о том, не в реальности ли с ним все это происходит. Конечно, не верилось в такое, а с другой стороны, и разуверяться не хотелось. Одно дело, читая очередную книжку, с головой проваливаться в происходящее на страницах, всматриваться и видеть между строк, всецело отдаваясь повествованию. Совсем иное – ни с того ни с сего обнаружить, что писанная кем-то фантазия воплотилась в реальности. Он и сам не знал, чего ему хочется. При мысли, что все это происходит на самом деле, его охватывало какое-то возбуждение, хотелось прыгать от нетерпения и жажды нового. А вот интересно, маги тут есть? А орки, гномы, эльфы? Но стоило немного поостыть, как услужливая память, которая существовала как бы независимо от него, словно посторонняя, подсказывала, что сказки почитывать, к тому же иноземные, – это, разумеется, хорошо, но во всем надо меру знать. Нету здесь ни гномов, ни великанов. Хотя легенды разные ходят, но он-то, чай, взрослый мужик, уж двадцать два лета землицу топчет.

Одним словом, по всему выходило, что оказался он в мире, который по времени близок к семнадцатому веку на Земле. Если быть точнее, это где-то конец земного семнадцатого века, так называемое допетровское время. Но лучше без таких аналогий. Как-то сразу неуютно начинаешь себя чувствовать. Что же это получается? Там, на Земле, или в параллельном мире, во время аварии из него выбило душу, как бабка сказала… Здесь то же самое произошло с Добролюбом… Вот только душа Виктора оказалась неуемной, а потому взяла и заняла опустевшее место. Бред. Ох и нравится ему это слово! Конечно же бред, иначе как объяснить тот факт, что он чувствует себя так, словно надел новую, необмятую одежду: она вроде впору, но чувствуешь себя в ней неудобно и неуютно. Память вроде доступна и информацию подбрасывает, но не отпускает ощущение, что она не его, а представляет собой информационный блок, которым он может беспрепятственно пользоваться. Потому она и действует с таким запозданием.

Все же множество прочитанных книг сделали свое дело. В конце концов Виктор просто принял сложившуюся ситуацию. Если это только наваждение, то и бог с ним, а если все в реальности, тогда нужно начинать о себе заботиться. Тут частным извозом на жизнь не заработать, тут даже почтовых станций нет, а о пассажирских перевозках и не слышали. О том, как обстоят дела за границей, Добролюб ничего не ведал, а вот у славен ничего подобного точно не было. Значит, нужно пробовать то, что имеем. Три копейки, конечно, чего-то да стоят, на них можно пару-тройку дней продержаться, но это не так чтобы и много, а скорее очень даже мало.

Услужливая память тут же подбросила информацию о том, что еще три дня назад у Добролюба имелось в кармане четыре полноценных рубля, а это больше гривны серебром. Прокутил все, зараза.

У него всегда так. С заработком проблем не было. Он мог и с завязанными глазами ножи метать, и с шарами такое вытворять, что люди в восхищении рты раскрывали, акробатом он тоже оказался знатным, не раз слышал вздохи, мол, этот скоморох и вовсе без костей. Случалось, и бороться выходил. Росту-то высокого и в плечах не узок, но смотрелся он скорее худощавым, поэтому никто не ожидал, что парень настолько жилист. Вот так вот выйдет против борца из скоморошьей ватаги, поборет его, а потом быстренько делает ноги. Ставки в таких представлениях всегда высокие, потому как борец просто так не выйдет – значит, уверен в себе. Так что за раз можно снять сразу рубля три. Вот только скоморохи – народ мстительный. Коли кто другой завалит, они смиряются, но коли иной скоморох одолеет, не сносить ему головы, потому как не смей хлеб у другого отбирать. Однако Добролюба это не останавливало, одиночка он и есть одиночка.

Раз так, то стоит посмотреть, что он умеет, а что нет. Не сказать что результаты Виктора сразу порадовали, скорее разочаровали: ножи никак не хотели быть послушными рукам, а руки – словно чужие. Ничего, такое уже случалось, прошагал полдня – и порядок, теперь на ногах держится совсем уверенно. Это как после «семерки» пересесть, к примеру, на иномарку: ездить-то умеешь, но за рулем чувствуешь себя неуверенно, а через пару часов глядишь – все наладилось. К концу дня уже и габариты машины чувствуешь, и вообще как будто все время водил именно это авто. Как видно, так и тут.