Марианна Алферова - Беловодье

— Реку — огнем? — усомнился колдун.

— Колдовским огнем, — уточнила она. — Все, думала, сейчас дохнет, и не станет меня, сгину, умру. То есть русло останется, влага в нем — тоже. А я — исчезну. И такой на меня ужас напал. Такой ужас… ужас… — Река заплескала, переживая заново тот прежний страх, закрутились мелкие водовороты, и там, на поверхности, побежала волна и ударила в сваи ветхого моста. — Но заклятия твои устояли, не смог он ничего сделать. Не смог… Ушел. А я… я вдруг на тебя обиделась — ужас как! За то, что тебя в тот момент рядом не было. Должен быть, а не был. Не был… Этот тип явился и грозил огнем, а я одна… — Река все цедила обиду. — Одна-одинешенька… Без тебя… Льдом закрылась до самого дна. Всю зиму тряслась, а когда по весне вскрылась, так страшно было… Страшно… страшно… страшно… — плескала река.

— Все в прошлом.

— Нет! Позавчера приходил на берег другой, куда сильнее первого…

— Тоже жег огнем?

— Нет. Я ведь мертвой прикинулась. С весны еще. Он лишь постоял, улыбнулся и ушел. Обманула его.

— Кто он?

— Не знаю. Но боюсь. Страшно… страшно… стра-ашно-о! — опять взволновалась вода.

— Погоди. Успокойся! Я же с тобой.

— А где ты был столько времени?

— В том-то и дело, что не помню.

Она знала, что он не врет.

— Так вспоминай поскорей!

— Пытаюсь. Знаешь, милая, я ведь в Беловодье был. Не уверен пока, но думаю, что был.

— Беловодье… — восторженно прожурчала река.

— Ничего мне не говори. Я сам вспомнить должен.

Она засмеялась. Счастливо, беззаботно:

— Вспоминай скорее. Я тебе помогу. Мне не жалко. Сколько хочешь силы бери. Всю бери без остатка: за год много накопилось.

— А порезы на груди заживить можешь?

— Нет. Чужая стихия. Нож огненный был.

— Такого не бывает. Водное ожерелье огненным ножом не режут.

— Значит, бывает. Вспомнишь — расскажешь. Бери силу, пей! Я ее целый год для тебя копила!

На обратном пути Роман заглянул к матери. Дом оказался неухоженным. Пес вместо того, чтобы сидеть в будке на цепи, бегал по улице. Отощал бедняга, шерсть висела клочьями. Калитка была сорвана с петель и валялась на земле.

«Да что ж такое!..» — изумился Роман, и сердце часто заколотилось.

Взбежал на крыльцо, постучал. Никто не отозвался. Постучал в окно. Тишина.

— Уехала она. — Тетка в платке и ватнике остановилась у забора.

— Давно?

— По весне. Вишь, как участок зарос. Ворюги окно в комнате пытались разбить и залезть, да старые заклинания дом берегут.

— Куда уехала? — спросил Роман.

— Не сказала. Все дети нынче одинаковые, матерей старых забывают. — Тетка сплюнула в сердцах и ушла.

Роман открыл дверь. Колдовской замок был его собственный. Обошел сени, комнаты. Вещи на местах, ничто не укрыто, не собрано. Лишь окутано серыми паучьми вуальками. Пахло сыростью — дом стоял давно не топленный. Роман огляделся и приметил на столе фотографию, придавленную толстенным томом поваренной книги.

Колдун взял фото. Старинная фотография на твердом, как дерево, картоне. Коричневый теплый оттенок. Девочка в платье с оборками, в ботиночках со шнуровкой на ступенях усадьбы с белыми колоннами.

Роман перевернул фото. На обратной стороне карандашом было написано: «Дед Севастьян считал, что она не умерла». Почерк был Марьи Севастьяновны.

Роман спрятал фотографию в карман. Вышел. Установил колдовской замок. К отцу с Варварой заходить не стал. Не мог.

В Темногорск Роман вернулся, когда уже смеркалось. Вышел из автобуса, огляделся и торжествующе хмыкнул. Сила его переполняла. Такая сила, о какой он никогда прежде и не помышлял. Он будто со свидания шел. И он был почти всемогущ.

«Надя, Надя», — как заклинание, вертелось в голове. И реку теперь он тоже называл Надей. Река, в отличие от Тины, не обижалась.

— Роман Васильевич! — окликнул его мужчина лет пятидесяти в очках с толстенными стеклами и со смешным рыжим паричком на макушке. То был Михаил Евгеньевич Чудодей, глава Синклита темногорских колдунов. На самом деле Михаилу Евгеньевичу было уже семьдесят шесть. Но колдуны живут куда дольше обычных людей.

Тут только Роман вспомнил, что после купания забыл изменить внешность. А теперь лицедействовать было поздно. Пришлось поздороваться.

— Наконец-то вернулись, — продолжал Чудодей. — Я к вам сегодня заходил, да дома не застал. У меня к вам разговор очень важный. Пройдемтесь со мной, все объясню.

Роман отрицательно мотнул головой:

— Занят сейчас. — У него есть река, так чего водному колдуну опасаться?