Кевин Андерсон - Игра окончена

– Нет, – сказала Тарея. – Это то, что я должна сделать, и ты знаешь это так же хорошо, как и я.

Вейлрет в отчаянии смотрел на своего друга Брила, лежащего при смерти, и понимал, что Тарея тоже вскоре уйдет навеки. Губы его несколько раз дрогнули, но он так и не смог произнести ни слова. Тарея отвернулась от него: она не должна была больше смотреть в лицо сомнениям.

Она вытащила Камень Воды и склонилась над Брилом, чтобы взять из его окровавленной ладони три Камня. Затем сжала его уцелевшую руку в своей. По телу Недоволшебника проходили последние судороги.

– Мы пойдем вместе, Брил.

Она держала в руках Камни и чувствовала их тепло, их магию, ослепляющую ее своим светом. Все еще держась за запястье Брила, она бросила все четыре Камня.

* * *

Вейлрет отступил назад и прикрыл глаза, ослепленный сиянием, более ярким, чем взорвавшаяся звезда, выстрелившим из Камней белым, синим, красным и зеленым, взвившимся вверх и поглотившим Тарею и Брила, осев на них облаком раскаленных снежинок. Вейлрет не мог в точности сказать, когда именно он совершенно перестал видеть Тарею, когда они с Брилом стали неразличимы в этом сияющем облаке. Тонкие ниточки колдовства разрастались сетью и набухали, разрываясь снопами пламени, невиданного со времен Превращения.

Оставшиеся в гроте люди-черви усыхали и съеживались от этого света, их тела чернели. Те из них, что не умерли сразу, пытались скрыться в толще земляных стен.

Вейлрет отвернулся, не в силах видеть этот блеск, чувствуя невосполнимую горечь утраты. Он сейчас ясно осознавал, что они с Брилом пустились на поиски с единственной целью – сделать это возможным. Но когда он смотрел на этот океан магии, то понимал, что сейчас Брил мертв для него, как если бы он просто истек кровью на земляном полу грота, и что точно так же потеряна и Тарея.

Однако своим самопожертвованием Брил и Тарея добились будущего для Игроземья и всех его персонажей. Теперь они могут сами ковать свою жизнь, без участия ТЕХ. Он знал, что это жертва во имя справедливости, он понимал это все своим умом, но только не сердцем.

Когда Вейлрет снова открыл глаза, мигая от разноцветных пятен, грот уже наполнился титаническим Всеобщим Духом.

Всеобщий Дух возвышался серо-белой громадой, скрытой капюшоном; в нем не было ничего напоминающего Тарею и Брила. Его черт нельзя было разобрать, одежда была скорее метафорой, символической границей, определяющей пределы его материальной сущности. Его фигура была до того необъятна, что, казалось, она сама себя уплотнила, дабы поместиться внутри стен грота, она напоминала бесконечность, обернутую в саван.

Вейлрет не мог ни двигаться, ни говорить. Он затаил дыхание.

Всеобщий Дух распростер свои бесшумно развевающиеся рукава. Его не интересовал ни Вейлрет, ни что бы то ни было другое в этом подземелье.

Франкенштейн выглянул из-за руки Зомби и тоже замер.

Вейлрет не смел шелохнуться. Всеобщий Дух становился ярче, наполняясь потоком магической силы, энергии, сочившейся из Игроземья прямо в его тело. Вейлрет подумал, что это, должно быть, выходят ДЭЙДЫ Рокануна.., или даже вообще все ДЭЙДЫ. Всеобщий Дух, казалось, излучал уже собственную силу.

– ТЕПЕРЬ МЫ ХОЗЯЕВА ИГРЫ!

Бесполый голос гудел из глубокого провала в капюшоне. Из разбитого свода опять посыпались камни и пыль.

Вейлрет почувствовал воодушевление, сменившееся холодком, когда он понял, что «мы» Всеобщего Духа означало не персонажей Игроземья, но новую двойную бесконечную сущность того, что было Брилом и Тареей.

– МЫ БУДЕМ ИГРАТЬ ПО-НОВОМУ.

С новым взмахом пустых рукавов треснула еще одна часть стены. Но это была уже не столько трещина, сколько темный провал, ведущий в неизвестность. С немым свистом, который Вейлрет не мог ни слышать, ни ощущать, но который тем не менее отбросил его назад, в зияющую щель стал просачиваться ветер.

Призванные из разных частей Игроземья, а возможно, и из разных частей вселенной, пришли шесть первоначальных Духов – три черных и три белых. Вейлрету вспомнилось, как он в первый раз увидел Духов Земли, необъятных и устрашающих, появившихся из серебряного пояса Делраэля в преддверии Скартариса. Вспомнились ему и проклявшие Энрода Духи Смерти, вставшие с разрушенных гексагонов также для того, чтобы уничтожить Скартариса.

Зато теперь фигуры Духов Земли и Смерти казались более призрачными и смутными. Хотя они и не стали меньше, но выглядели бледными и хрупкими рядом с возвышающимся Всеобщим Духом.