Олег Аксеничев - Дорога на Тмутаракань

— А братья-то, — захлебывался Див слезами, — братья-то! Службу выше родства ставят; в гости не зазвать, самому без приглашения не приехать... А горды все, словно не звери при богах, а сами — боги, представляете?! Один, не поверите, клички собственной, родителями пролаянной, стесняется, так и живет безымянный. Пес Бога, вот стыдоба-то!

Ковшиком подложив под нижнюю челюсть концы крыльев, Див опустил морду к земле. Миронег, повинуясь внезапному порыву, сошел с коня и, подойдя вплотную, положил ладонь в кожаной перчатке правее и ниже печально опущенного уха летучего пса. Выше все равно не достать. Шерсть у зверя была жесткая, но податливая, и лекарь стал перебирать ее пальцами. Див подался вперед, стараясь впитать побольше нежданной ласки. Всхлипы прекратились, но из полуприкрытых от удовольствия глаз продолжали выкатываться крупные, с лесное яблоко, слезинки.

— А Цербер-то? — продолжил жаловаться Див. — Как стал трехголовым, так, кажется, ума не приобрел, наоборот, последний растерял... Залетел тут к нему как-то, так он смотрит не на меня, а словно сквозь, будто я не из плоти и крови, а душа бестелесная, как прочие в его сумрачном Аиде. А одна из голов так и глядит прямо в глаза, и не моргает даже, словно век лишилась. Как человек смотрит, не ужасно ли?

Миронег был готов согласиться, что взгляд многих людей неприятен, но сказал иное:

— А знаете, — как быстро пристает мусор: не так давно услышал Дива, а фразу построил по-собачьи, с излишними «а», — кажется, я встречался с одним из ваших родственников...

— Ну? — удивился Див. — Вот сочувствую! Постойте-ка! Дайте взглянуть поближе!

Крылатая собака осторожно, чтобы не задеть Миронега, повернула голову и не только осмотрела, но и старательно обнюхала человека. Хранильник чувствовал волну горячего дыхания, то приливавшую, окутывая все находившееся поблизости неприятным ароматом внутренностей, измученных изжогой, то отступающую прочь, в милосердии оставляя место свежему воздуху.

— Живой вроде... — с недоумением произнес Див. — После встречи с Цербером-то?.. Геракла вот помню, так то — полубог... Хотя собак не любил, как последний, извините, человек. Так братика дубинкой приложил, что тот потом три века в Аиде каждой душе норовил в мякоть вцепиться. А тут человек — и живой? Не понимаю!

— Другого родственника, — поправил Миронег.

— Какого еще? — не понял Див. — Вроде бы Цербер у нас был один. А такие уроды часто не рождаются, генетика это доказала... Хотя откуда вам про нее знать? Вы ее еще не познали.

Миронег постеснялся спросить, какую Генетику — ромейское имя-то! — и когда ему доведется познать, и сказал снова не то, что думал. Это, видимо, становилось у него вредной привычкой.

— Я недавно видел Пса Бога.

— Кошмар! — расстроился Див, и слезы снова полились из его глаз. — А что, он все такой же толстый? Хозяин-то его, знаете ли, Пса, как теленка, откармливает! Говорит, по жирным бокам бить сподручнее, пальцы на ногах целее будут... Братик мой родненький! Как он там, страдает, поди?

— Я нашел его в добром здравии, — сказал Миронег и тотчас удивился перемене, приключившейся — с Дивом.

— В добром здравии? — возопил Див. — А брата, страдающего от одиночества в диком поле, уже, значит, и навестить некогда? Видать, птицей стал другого, чем родственники, полета! Птицей-небылицей! Да тьфу на него вместе с его богом!

В небе прокатился раскат грома. Грозы только и недоставало, подумалось Миронегу. Но откуда гром при ясном небе?

— Ой! — в испуге сжался Див. — Ой, что сказал-то! Гнев обуял, гордыня запутала, а глупость рот открыла...

— Не прекратишь ныть и ругаться — в землю закопаю, — почувствовал Миронег шелестящий голос. Почувствовал, не услышал. То глас не человека — Божий!

— Прекращу, обязательно прекращу, — говорил Див, глотая крупные слезы.

— Смотри мне, — продолжил бог. — И человека зазря не держи! Скажи, что должен, и поди прочь!

— Как прикажете, — всхлипывал Див. — Как прикажете!

Див улегся на все четыре лапы, вдавив брюхо в землю, и жарко, смрадно зашептал Миронегу:

— Слово слушай, так говорит именем всех богов последний Див последнему хранильнику! — Очевидно, говорил Див действительно именем кого-то еще, поскольку раньше Миронег не замечал у крылатой собаки склонности к риторике. — Слушай, Земля Незнаемая, поле Половецкое, Волга и Поморье, Посулье и Сурож, Корсунь и идол тмутараканский! Уже пошли половцы дорогами непроложенными к Дону Великому, кричат их телеги в полуночи, словно лебеди испуганные!.. Понял? — уже привычным плаксивым тоном спросил, перебив самого себя, Див.