Сергей Алексеев - Сокровища Валькирии. Земля сияющей власти

— Это не будет вмешательством. Мы вкладываем деньги в будущее.

— Как скажешь, милый.

— Пойдем в дом, — предложил Мамонт. — Мне нужно подготовиться к визиту.

— Сейчас! — она повлекла его из аллеи в глубь зарослей. — Покажу всего одно место и пойдем. Это тебе понравится!

В недрах парка оказался скрытый от глаз, заповедный уголок, к которому не было даже тропинки. На площади в несколько соток располагалась искусно выстроенная модель небольшого уголка природы Северного Урала: выветренные останцы, развалы камней, несколько настоящих елей и берез, и — речка, наверняка искусственная, но бегущая с веселым знакомым журчанием.

Под одним из останцев оказался неглубокий грот.

— Все это построил Зелва, — завороженным голосом объяснила Дара. — Несколько лет он исполнял урок Страги Нового Света, еще не будучи Вещим. Он грезил минутой, когда ему откроется путь в соляные копи. Этот уголок — его мечта. Зелва работал здесь, отдыхал и иногда оставался на всю ночь, жег костер, слушал шум речки и спал на земле... И странное дело, когда он вкусил соль в Зале Жизни, уже больше нигде не устраивал таких уголков. И я все время думаю — почему?

Мамонт промолчал.

Зелва открыл Книгу Будущности. И для того, чтобы познать ее, стать Вещим, ему потребовалась всего четверть часа. Много это или мало — рассудить было невозможно, ибо ответить на такой вопрос смог бы сам Зелва или другой Вещий Гой.

Она ждала хоть какого-нибудь слова. И, не дождавшись, спросила:

— Тебе здесь нравится?

— Нравится, — проронил Мамонт. — Если бы пошли сильные дожди и речка разлилась, это место напомнило бы... Хотя, нет! Ничего не похоже! Все это действительно грезы! Идем отсюда!

На вилле царила роскошь необычайная. Он осмотрел пустыми глазами свои апартаменты, больше напоминающие внутренность шкатулки с драгоценностями: огромный кабинет и смежную с ним спальню, — открыл шкаф старинного красного дерева и переоделся в белый летний костюм. Ему было приятно, что размер одежды точно подходил под его рост и фигуру: все это подбирала и приобретала Дара, с явным расчетом на него, и оброненная ею фраза о том, что она якобы не знала, кто приедет под именем Ирвин Борг, была типичным женским кокетством. Надо отметить, приятным, ибо ждали здесь именно его, Мамонта, а не придуманного скандинава.

— Какой у нас самый невзрачный автомобиль? — спросил он, без стука появляясь в комнате Дары.

«Жена» в эту минуту переодевалась. Он давно не видел ее смуглого и светящегося тела, способного взбудоражить любого мужчину. Он ждал ответа и откровенно любовался ею, с удовольствием отмечая, что совершенно не испытывает к Даре плотской страсти, как это было раньше.

Она вдруг рассмеялась, заговорила по-русски:

— Знаешь, я вспомнила наш зеленый «Москвич»! Он сейчас бы нам пригодился. Скажи, куда мы едем, и я назову тебе марку автомобиля.

— Мы едем в Президио, — обыденно проговорил он.

Дара резко обернулась к нему, сделала несколько шагов.

— В Президио?.. Ты знаешь, что там, в Президио?

— Знаю, там была военная база, а теперь чертоги кощеев.

— Прости, милый, я забыла. Мне все вспоминается Москва и тот... Мамонт. Еще почти незрячий, страстный... Помнишь, как ты приставал ко мне? — она погрозила пальчиком. — Особенно, когда выпил эликсир любви «Валькирия»!

Ее скульптурно вылепленный живот слегка подрагивал, напоминая танец живота гейши Айоги на охотничьей базе «империи» Тойё.

— После этого я познал Книгу Камы, — сказал он.

— Да, — с сожалением произнесла Дара. — Мои чары больше не действуют на тебя?

— К сожалению, нет.

Она засмеялась, коснулась на секунду своим телом, поцеловала в щеку.

— И все-таки — к сожалению! К сожалению!

— Так что, дорогая, есть у нас подходящая машина для Президио?

— Есть, — она смахнула смех со своего лица. — Коллекционный черный «понтиак». Этот урод как раз будет для такого места. Вообще там принято ездить на катафалках. У них даже вертолеты черного цвета.

— Тебе страшно? — угадал он.

— Мне неприятно ехать туда, — Дара убрала приготовленное платье в шкаф и достала другое, ослепительно белое.

— Прости, дорогая, но я без тебя не обойдусь.

— Понимаю, милый, — она слабо улыбнулась. — Сам виноват, избаловал меня в Москве. По наивности своей все хотел сделать сам.

— Больше не буду баловать, — заверил он, однако поправился: — Ну если только изредка, в знак особого к тебе расположения... И прошу тебя, одевайся побыстрее.