Сергей Алексеев - Сокровища Валькирии. Хранитель Силы

— А я тебя сразу узнал, несмотря, что шкура черная.

— По этому? — Мавр показал шрам через всю щеку, напоминающий складку.

— И по этому тоже. Когда мне рассказали, какой ты, где и как живешь, я еще твоей новой фамилии не знал, но сразу понял, ты тот самый полковник.

— Ну, не полковник, а генерал-лейтенант! — с удовольствием поправил Мавр. — А кто меня обрисовал?

— Да один твой отдыхающий, случайно встретились в Италии, — квартирант стриг глазами. — Всю жизнь искал, такие силы и средства привлекал — никакой информации. А тут появляется хлипкий, нечаянно разбогатевший мужичок и рассказывает, как отдыхал, у кого… Художник! Мастер разговорного жанра!

— Значит, ты еще навыков не утратил?

— Приумножил, князь, приумножил!

— Ну да, а иначе бы не выжил. Как подлечили-то в немецком госпитале?

— Неплохо…

— Чего же хромаешь?

— Хорошо — ногу не отняли!

— Значит, вернуться в СССР не пожелал?

— Ты помнишь, как я попал в госпиталь? Сам же сдал!

— А что, лучше было бы пулю в лоб закатать?

— Ты бы закатал, и рука не дрогнула…

— Дурень, я от смерти тебя спас! Куда бы ты в эсэсовской форме?..

Бывший майор помялся.

— В общем-то, да… Ситуация… Оказался в американской зоне. Янки начали меня крутить… Вернулся бы к своим — или шлепнули сразу, или в лагерь. Из группы никого не осталось, а кто еще знал о нашей операции?

— Тот, кто отправлял!

— И кто бы меня пустил к Жукову? В СМЕРШе бы и разбираться не стали…

Мавр сделал паузу и спросил уже мягче:

— Как жилось-то на Западе? По-немецки научился говорить? Или все контуженного играешь?

— Научился… А в жизни ничего хорошего не было. В сорок седьмом раскрыли, осудили как советского шпиона и на семнадцать лет в тюрьму. Правда, через два года освободили…

— Перевербовали?

— Но меня же никто не вербовал, чтобы перевербовывать.

— А, ну да, присяга, значит, не в счет… Согласился на сотрудничество?

— Ты нисколько не изменился! Что ты въедаешься? Мне семьдесят один год! А тебе лет на пять побольше, верно?

— На шесть, но я как-то об этом постоянно забываю, — добродушно признался Мавр.

Бывший начальник разведки дивизии панибратски хлопнул его по плечу.

— Но я не лечиться к тебе приехал, хотя говорят, ты практикуешь.

— Ностальгия замучила? Поехал сослуживца искать?.. Или другая причина?

— Другая… Поделиться бы надо, князь.

— А чем поделиться, майор?.. Или ты тоже подрос в звании?

— Бумажками поделиться, генерал. За которыми ходили. Теми, что из Берлина вывез. А потом будто бы взял и погиб.

— Так сожгли бумажки, Соболь! Костерчик из них развели. Сам Георгий Константинович и запалил.

— Эти бумажки не жгут, — засмеялся тот. — Жуков за них и пострадал. Ни Сталин, ни Хрущев не получили акций. Маршал приказал держать все у себя, до особого распоряжения. И до сих пор бумаги находятся у тебя! С сорок пятого года!

— И сколько же ты хочешь получить?

— В любом случае половину пакета. Мы с тобой остались на этом свете только двое здравствующих. По-моему, других правонаследников не имеется.

— Как ты себе это представляешь? — насмешливо спросил Мавр. — Сейчас я открою сарайчик, достану акции, отсчитаю половину и отдам? Может, тебе головку полечить, а не ногу?

Такой оборот Соболю не понравился, одутловатость щек сползла вниз, и лицо посерело.

— Я приехал в СССР как частное лицо. Но за мной стоят определенные силы некоторых цивилизованных государств. А здесь у вас перестройка, сближение с Западом, и вашему правительству не нужен скандал с Веймарскими акциями. Они не были объявлены как трофеи, не пошли в счет контрибуции. Получился нонсенс: ценные бумаги не принадлежат ни СССР, ни Германии. Ни одно из этих государств не может претендовать на них, ибо Гитлер добыл их преступным путем, а как их приобрел Советский Союз, мы с тобой живые свидетели. Но со временем их придется передать Германии не получив ни копейки, вместе с другими вывезенными ценностями. Ваш ЦК вместе с генсеком пойдут на любые условия, чтобы только не раздражать цивилизованный мир.

— Ты предлагаешь поделить и разбежаться?

— В одиночку ничего с бумагами не сделаешь, — уверенно сказал Соболь. — Тебя просто ограбят и уберут, едва обнаружат акции. Мгновенно!.. Для их реализации должно быть не менее чем прикрытие какого-либо свободного и цивилизованного государства. Я имею возможность обеспечить такое прикрытие.

— Подумаю. Слишком неожиданное предложение.