Константин Калбазов: Пес. Страж

– Ты действительно думаешь, что он не станет большой проблемой?– Задумчиво потягивая вино, поинтересовался Волан, когда дверь за наемником закрылась.

– Я хочу на это надеяться.

– Я мог бы его зачаровать. В нем и без того подсознательно сидит заноза долга перед королевством, на уровне зова крови, так что мне не составило бы труда укрепить это чувство в его душе. И я могу гарантировать, что это останется с ним на всю оставшуюся жизнь.

– Ты всегда говорил, что тебе плевать на Несвиж.

– Не так много людей называло меня другом. Хм. Вообще-то ты первый и очень жаль, что осталось тебе не так много как мне бы хотелось. Я готов делать это для тебя, а не для Несвижа и уж тем более не для короны. Так, как насчет чар?

– Ты говоришь о потомке королевского рода. Помнишь?

– Конечно помню.

– Тогда помни и другое. Подобное возможно только по доброй воле членов королевской семьи и никак иначе. И вообще. Пусть ты не веришь во всевышнего, я все же не советую тебе становиться на его пути, ибо этот парень жив только его волей, и промысел его для меня неизвестен. Мне остается только гадать.

– А как же ты? Ты ведь сказал, хотя и не прямо, что убьешь его, если тот решит пошатнуть существующие устои.

– Тогда я буду убежден в своей правоте, и никакая воля меня не остановит. Сейчас я ни в чем не уверен.

– Берарду сообщишь?

– Пока нет. Пусть идет как идет. Я уже оставил страховку на случай моей гибели. Так что Берард узнает все, либо после моей смерти, либо по воле случая и проведения, либо когда я посчитаю это необходимым.

– Боже! Несвижский пес не уверен в себе.

– Представь себе. Впервые в жизни я не знаю как поступить и не могу отличить белое от черного.

– Слушай, а этот парень не решит взять приступом замок и обезопасить себя любимого от твоей карающей руки. Так, на всякий случай. Мало ли как все обернется, вдруг его и впрямь сумеют вовлечь в какой заговор.

– Пусть идет как идет,– устало произнес Жерар.

– Ну, хотя бы распорядись усилить посты, а то он успел за последнее время поднатореть в деле захвата замков.

– Если хочешь, можешь расположиться на ночь, рядом с подземным ходом. Это обезопасит тебя в случае опасности.

– Променять мягкую постель в уютной комнате, на сырое подземелье. Ну-у уж нет.

– Тогда хватит об этом. Вино еще осталось?

– Нет. Георгу пришлось по вкусу виренское.

– Еще бы. Ладно, сейчас велю принести еще.

Утро не предвещало ничего хорошего. В голове завелись какие-то трудяги гномы, которые беспрестанно молотили своими молоточками по наковальне, от чего звон стоял такой, что голова была готова расколоться на части. Проклятый колдун. Ему сейчас хорошо, он вообще может контролировать процесс опьянения и из вдрызг пьяного в один момент стать совершенно трезвым, без каких-либо последствий. А вот барону ничто не поможет. Уж слишком много вчера было выпито. Было правда одно средство, но только для этого придется выпить столько, чтобы опять опьянеть, а пропьянствовать целый день он себе позволить не мог.

Но вместе с тем, несмотря на прямо-таки аховое состояние, имелось и приятное обстоятельство. Его разбудил лучик солнца, проникший в окно. Это говорило о многом. Во-первых, уже позднее утро, оно конечно проспал лишних часа три, но это не беда. Во-вторых, он проснулся сам. Его не разбудил звон стали или крики сражающихся, не растолкал встревоженный вестовой, а значит наихудшее из опасений оказалось напрасным. Георг оказался именно тем, кого в нем и рассмотрел Жерар.

Разумеется, может статься и так, что он более рассудителен и принял решение не предпринимать ничего с горяча. В этом случае, если в будущем им предстоит оказаться по разные стороны, мальчик может оказаться весьма опасным. Так что, насколько радоваться тому, что замок не взят приступом, пока решительно не понятно, но это был единственный лучик света в этот весьма неприятный момент.

Совершить утренний туалет и пройти в кабинет, куда обычно подавали завтрак, оказалось занятием весьма затруднительным и заняло продолжительное время. Барон был раздражителен как никогда, а потому прислуживавшие ему старались быть самой предупредительностью и делать все по возможности молча, раскрывая рот только в том случае, если без этого никак нельзя было обойтись.

Еще больше ему подпортило настроение то, что Волан вошел в кабинет совершенно бодрый и жизнерадостный. А ведь этот гад, вчера выпил куда как больше чем он. Охваченный раздражением, Гатине резко потянулся к единственно доступному ему лекарству – кувшину с вином. Зря он это. Голова тут же отозвалась такой болью, что он едва не застонал, хотя и обошелся скрежетом зубов.