Роберт Асприн: Лик Хаоса

— Хаким! — Сказителю было приятно заметить, что не он один вздрогнул от внезапного окрика. Он еще не потерял хватки, заставляющей аудиторию полностью погрузиться в историю. Все они забыли о сверкающем утре и стояли сейчас вместе с ним на освещенном фонарями пирсе.

Но тут же вслед за гордостью, захлестывая ее, возникла волна гнева от того, что его прервали на середине. И взгляд, который он кинул на невежу, был далеко не дружественным.

Это Хорт, сопровождаемый двумя бейсибскими воинами. На мгновение Хакима охватило мистическое чувство, словно юноша шагнул в жизнь прямо из его рассказа.

— Хаким! Я пришел за тобой. Сама Бейса желает тебя видеть.

— Ей придется подождать, — заявил сказитель, не обращая внимания на ропот публики. — Я дошел только до середины рассказа.

— Это важно, — настаивал Хорт, — она хочет предложить тебе должность при дворе.

— Нет, ты не понимаешь, — отрезал Хаким, раздуваясь от гнева и не делая ни малейшего движения, чтобы подняться на ноги. — У меня уже есть работа… и будет до тех пор, пока я не закончу свой рассказ. Эти добрые люди поручили мне развлекать их, и я намерен выполнить это желание вплоть до полного удовлетворения. Тебе и твоим пучеглазым дружкам придется немного подождать.

С этими словами Хаким повернулся к своей аудитории, игнорируя недовольство Хорта. И было совсем неважно, что на самом деле ему вовсе не хотелось продолжать рассказ, так же как и то, что служба у главы бейсибского правительства в изгнании будет, несомненно, очень доходной. Любой сказитель, а тем более, лучший сказитель Санктуария, никогда не нарушит свой профессиональный долг и не прервет историю на середине, какими бы заманчивыми не выглядели контрпредложения.

Давно прошли те времена, когда его можно было сбить с толку парой монет. Гордость старого сказителя росла вместе с его достатком, а Лик Хаоса влиял на Хакима не меньше, чем на любого другого гражданина Санктуария.

К югу от Караванной Площади и моста через реку Белая Лошадь поселилась ведьма-нисибиси. Она выбрала эту уединенную усадьбу — трехэтажное «главное здание» с флигелями — не столько из-за того, что ее земельные угодья простирались до самого берега реки (которая скроет в своих водах любую тайну), сколько из-за близости к складам Набережной, зоне ее деловых интересов, а также к Площади, на которую ее караванщик мог наведываться в любое время, не вызывая подозрений.

Караван служил прикрытием ее незаконной деятельности. Наркотики и различные товары, которые она контрабандой ввозила в город и распространяла в кварталах Подветренной, налаживая отношения с определенными слоями местного населения, нужны были колдунье не больше, чем это пришедшее в упадок поместье. Вся эта деятельность служила для отвода глаз, как меньшее преступление, которое смогут предъявить ей в случае, если ранканская полиция или пасынки маршала Темпуса (ударный отряд наемников) выйдут на след ее подручных и притянут Роксану к суду.

В последнее время ей очень докучала парочка пасынков. И Джагат — ее главный разведчик — был весьма обеспокоен этим. Даже их илсигский связной, невозмутимый Ластел, проживший более десяти лет в Санктуарии (этой помойной яме Ранканской Империи, куда стекались всевозможные отбросы) и умудрившийся все это время прятать свою истинную сущность под маской хозяина таверны в Лабиринте, — даже он был не на шутку встревожен тем вниманием, которое уделяла ей эта парочка.

Вначале Роксана думала, что ее соратники перестраховываются. Ей тогда казалось, что она задержится здесь ненадолго — лишь до момента низвержения ранканского Бога Войны Вашанки. Дискредитация этого идола государственного культа и была истинной целью, с которой ведьма-нисибиси, Роксана, покинула твердыню за Стеной Чародеев и спустилась из своего заоблачного жилища на неоглядной вершине сюда, вниз, к смертным и проклятым, выполняя волю Лакана Аджани — главнокомандующего Мигдонианского Альянса, под контролем которого находились все земли к северу от Стены Чародеев, и с которым маги-нисибиси объединились в борьбе против Ранканской Империи.

Во всяком случае, так объяснил ей ее господин и возлюбленный, когда приказал спуститься сюда. Она не спорила — ведь за все приходится платить, а Роксана уже лет десять не была в деле и успела забыть вкус опасности. К тому же, если один откажется служить Мигдону — только один — пострадают все. Альянс был слишком силен, чтобы спорить с ним. Поэтому она и оказалась здесь вместе с другими, достойными лучшей участи. Словно некая сила, более могущественная, чем сила магии, взметнула тропический ураган, который очистил землю, пригнав их сюда.