Роберт Асприн: Тени Санктуария

— Но я не чародейка.

— Полагаю, что ты веришь в это. Если бы я решил, что ты обманываешь меня, мне пришлось бы лишить тебя жизни. Ты не чародейка лишь потому, что тебя никто не учил этому.

Весс пыталась протестовать, но Литанде знаком руки дал понять, что спорить бесполезно.

— Теперь я понимаю, как тебе удалось скрыться от меня на улице.

— Я охотница, — раздраженно бросила Весс. — Какой от охотника толк, если он не умеет двигаться бесшумно и быстро?

— Дело не только в этом. Я нанес на тебя метку, но ты сбросила ее. Ни один человек не делал этого раньше.

— Я тоже этого не делала.

— Фреджоджан, давай не будем спорить. У нас нет времени.

Литанде осмотрел рану, а затем, достав из сферы пригоршню воды, смыл кровь. Его касание было теплым и мягким, совсем, как у Кварц.

— Зачем ты привел меня сюда?

— Чтобы мы могли поговорить без свидетелей.

— О чем?

— Хочу сначала кое-что спросить. Почему ты считаешь, что я женщина?

Весс вздрогнула и уставилась в пол. Стукнув носком ботинка, она заметила, как по воде пошли круги.

— Потому, что ты женщина, — ответила Весс. — Не знаю, почему ты скрываешь это.

— Вопрос не в этом, — ответил Литанде. — Скажи, почему ты назвала меня «сестрой », едва завидев. Ни один человек, будь то чародей или просто горожанин, не мог узнать во мне женщину с первого взгляда. Ты можешь подвергнуть и себя и меня большой беде. Как ты узнала?

— Я просто знала это, — ответила Весс, — это было видно. Я не разглядывала тебя, предаваясь размышлениям, мужчина ты или женщина. Я увидела тебя и подумала, насколько ты красива и элегантна. Ты выглядела мудрой и казалась человеком, способным нам помочь. Поэтому я и позвала тебя.

— А что думают твои друзья?

— Они…. Не знаю, что подумали Эйри и Кварц. Чан поинтересовался, о чем подумала я.

— И что ты ему ответила?

— Я… — Весс запнулась, почувствовав стыд. — Я солгала, — беспомощно ответила она. — Я сказала, что устала, в таверне было темно и накурено и что это моя дурацкая ошибка.

— Почему ты не попыталась убедить его в своей правоте?

— Потому что это не мое дело: отрицать то, что ты распространяешь о себе, пускай даже речь идет о моем старинном друге, моей первой любви.

Литанде уставилась взглядом на кушетку внутри полусферы. Напряженное выражение исчезло с лица, плечи распрямились.

— Спасибо тебе, сестричка, — в голосе Литанде чувствовалось облегчение. — Я не знала, удалось ли мне сохранить тайну, но думаю, что это так.

Весс неожиданно прошиб озноб:

— Ты привела меня сюда, чтобы убить!

— Если бы понадобилось, — небрежно заметила та. — Я рада, что этого не произошло, но не в моем духе доверять обещаниям, даваемым под угрозой. Ты не боялась меня и твое решение суть эманация свободной воли.

— Может быть, это и правда, — ответила Весс, — но я и впрямь боюсь тебя.

Литанде посмотрела на нее:

— Возможно, я заслуживаю твоего страха. Вестерли, ты способна уничтожить меня бездумным словом, но знание, которым ты обладаешь, может привести тебя к гибели. Некоторые люди пошли бы на многое, чтобы раскрыть твое знание.

— У меня не будет желания разговаривать с ними.

— Если у них возникнут подозрения, то насилия тебе не избежать.

— Я могу позаботиться о себе, — послышался ответ.

Кончиками пальцев Литанде коснулась носа:

— Я очень надеюсь, что будет так, сестра, ведь на саму меня мало надежды. — Она — он — напомнила себе Весс, поднялась с места. — Светает. Нам пора отправляться.

— Ты задала мне много вопросов. Могу я кое-что узнать у тебя?

— Я отвечу, если смогу.

— Бучел Мейн: если бы он не вел себя так глупо, то мог бы прикончить меня, а вместо этого насмехался надо мной, пока я не поднялась, да еще вдобавок позволил разделаться с ним. Его друг, зная, что я вооружена, напал на меня безоружным. Я пыталась понять, что произошло, вся история кажется абсурдной.

Литанде глубоко вздохнула.

— Вестерли, — вымолвила она, — хотела бы я, чтобы твоей ноги не было в Санктуарии. Тебе удалось спастись по той же самой причине, по которой я выбрала себе свое нынешнее обличье.

— По-прежнему не понимаю.

— Не настоящего боя-они ожидали от тебя, а легкого сопротивления, чтобы позабавиться. Они считали, что ты, пусть и неохотно, уступишь их желаниям, будь то побои, изнасилование или даже убийство. Женщины Санктуария не умеют драться. Их учат, что их единственная сила состоит в способности исполнять желания, в лести и постели. Очень немногим удается вырваться, большинство мирится с положением дела.