Роберт Асприн - Беспокойные союзники

В целом все шло, как того и желал Нас-йени: один из его врагов был жив, но жизнь его превратилась в настоящий ад, даже ведьма эта его от своей постели отлучила; да и жив-то он был только потому, что у негожие нашлось настоящего друга, который бы смилостивился и прикончил его. Что же до второго, то он…

В общем, о Стратоне Нас-йени мог больше не беспокоиться.

Оставался Критиас.., и пока в безопасности; и только что занял пост, который ему предоставил Темпус — вероятно, Темпус рассчитывал, что это единственное место, где Стратон может еще остаться в живых, а Критиас — единственный человек, который может помочь ему выздороветь. Нас-йени теперь очень хорошо понимал своих врагов, так же хорошо, как когда-то своих конкурентов в делах торговли — он был опытный торговец и контрабандист и неплохо разбирался в людях. Надо быть полным дураком, чтобы не понимать: его могущественный враг — такой же человек, как и все остальные, и ему нужно то же самое, что и любому другому, например дружба, сочувствие, утешение.., или хотя бы иллюзия всего этого, если уж нет ни настоящей дружбы, ни настоящей любви. Только от них зависит жизнь и процветание любого торговца; только с помощью этих чувств мерзавцы вроде Стратона и Критиаса ломают характеры своих жертв (а заодно и их кости!), уничтожая в их душах всякую уверенность в своих силах.

Только с помощью этих чувств один человек способен разгадать другого.

Охотник должен уметь поставить себя на место дичи. Они ведь все равно связаны друг с другом во время погони — некоей внутренней связью. Нас-йени, теперь не имевший семьи, охотился за двумя жертвами сразу и мог предсказать любую их мысль, предвидеть любой их поступок. В какой-то степени это помогало ему пережить одиночество; именно враги помогали его сердцу биться, а крови — бежать по жилам; их действия давали ему пищу для размышлений и нетерпеливых ожиданий; в общем, он был порой очень рад, что тогда промахнулся.

Итак, первым оказался Стратон. Теперь очередь Критиаса.

Который и так уже страдает. Можно, конечно, просто жить и наблюдать, как он медленно звереет, оставшись один на один с городом, который его ненавидит. Однако Нас-йени знал Критиаса, как собственного сына. И понимал: такое озверение в итоге способно вытравить все человеческие чувства из его души. Знал он также и то, что однажды утром Стратона непременно найдут мертвым — он умрет то ли с перепоя, то ли в результате какого-нибудь уличного происшествия, и от этой смерти его не смогут спасти никакие подкупы, — и тогда Критиас ощутит острую жалость и облегчение, и нарыв будет наконец вскрыт, и боль пройдет.

Но этого никогда не будет ему достаточно.

Критиаса ждет перемена судьбы, на него сейчас со всех сторон валятся проблемы; а для Стратона уже наступил настоящий ад — он потерял всяческие ориентиры в жизни. И план Нас-йени был, в общем-то, основан на потворстве собственным желаниям, собственным чувственным наслаждениям — да, страдания его врагов были для него поистине сладостны, ибо он слишком долго — страшно долго! — сдерживал себя и еженощно молился о здравии своих врагов, о продолжении их жизни…

И все это было совершенно нетрудно для обычного жителя Санктуария, столь похожего на всех прочих его обитателей — с точки зрения захватчиков, разумеется.

Дождь стучит по карнизам, от ветра гремят ставни, и в комнате, где одевается Мория, ужасный холод; она одевается торопливо, не обращая внимания на вонь и убожество этого помещения, которое она делит со Стилчо, последним из служителей ведьмы Ишад. Серый мутный свет падает на постель, где Стилчо валяется, одурманенный той дозой кррфа, на которую у нее хватило денег — да, она сумела купить ему хоть немного сна и покоя, которого он теперь почти не знает.

Какой он все-таки красавчик! И как подходит ей в ее нынешнем воплощении! А красоту эту дал ей колдун Хаут с помощью украденных им магических средств, и теперь Мория очень хороша собой — настоящая светловолосая ранканка! Ну а прежнего облика Стилчо она никогда не знала — она страшно боялась, когда Ишад воскресила его из мертвых; боялась даже посмотреть на него, вздрагивала от случайного прикосновения его ледяной руки и видела лишь те ужасные шрамы, которые нанес ему Морут, король нищих, ему, одному из пасынков, в ту долгую-долгую ночь, когда Стилчо находился у Морута в плену; ему успели выколоть правый глаз и уже собирались выколоть левый, когда вмешалась Ишад.