Роберт Асприн - Душа города

— Факельщик, а не слишком ли рано ты отпустил ее? — осведомился за спиной знакомый голос.

Молин обернулся и увидел Темпуса, который опустился в кресло, содрогнувшееся и едва не затрещавшее под его тяжестью.

— Она — мать одного из детей и иногда поставляет мне информацию. Риддлер, я никогда не смешиваю дела с развлечениями.

При встречах они всегда обращались друг к другу по боевым прозвищам, их соперничество не прекращалось ни на минуту.

— И что она сообщила?

— Тревожится по поводу Сфер и их владельцев.

— Сфер и их владельцев? А разве у нас не остались только одна Сфера и один владелец?

Молин улыбнулся. Пододвинув ближе стул Хоксы, жрец сел напротив гостя.

— Об этом тебе лучше поинтересоваться у самого владельца.

— А почему не тебе? Ведь это ты считаешься помощником Рэндала.

— Я не видел нашего лопоухого кудесника с тех пор, как он прошлой ночью отправился разыскивать тебя. Нам показалось, что у Нико помутился рассудок.

Голос Темпуса чуть смягчился.

— Я несколько дней не видел Рэндала, но заходил к Нико как раз перед тем, как пойти к тебе. Нико был на ногах и жаловался на Джихан, и никто не обмолвился ни о каком «помрачении».

— Знаешь, наш маленький маг, учитывая его неосведомленность и детскую невинность, немного наивен в вещах подобного рода. Он увидел то, что видеть ему не хотелось, назвал его «помутнением рассудка» и от этого зрелища бежал из комнаты, точно черт от ладана. Темпус, сопоставь факты.

В голосе маршала пропала уверенность.

— Роксана. Королева Смерти вновь нанесла мне удар в самое слабое место. О боги, разве Нико не достаточно уже натерпелся? — спросил он.

— Тебе известно, что нам так и не удалось отыскать тело Роксаны, а по имеющимся у нас сведениям, она способна украсть тело с не меньшей легкостью, чем душу. Той ночью она заключила союз с демонами, и теперь у нее есть возможность скользнуть в его череп. Но мы никогда не узнаем об этом!

— Джихан узнает. Она говорит, что каждая частичка его тела исполнена чистой боли.

— Черт тебя побери! Когда я видел его прошлой ночью, он не страдал от боли, — в ярости ударил кулаком по столу Молин. — Если Роксана не завладела разумом Нико, значит, он сам призывает ее в своих снах. У нас может возникнуть серьезная проблема.

— Я сойду в Ад, чтобы избавить его от Роксаны, — заключил Темпус, поднимаясь со стула.

— Роксана не в Аду — она в самом Нико, в его снах, его вожделениях. Риддлер, он призывает ее к себе.

— Над ним властвует проклятье.

— Какое проклятье: твое, его или ее? Разве тебе не приходило в голову, что Нико любит эту сучку-ведьму сильнее, чем тебя.

— Достаточно, что он вообще меня любит.

— Очень удобная позиция, Риддлер. Этот истекающий маат адепт бандаранской магии навлек на мир смуту лишь потому, что имел несчастье обожать тебя. Может, ты еще скажешь, что и Вашанка удалился потому, что тебя любил.

— Ладно, — прогремел Темпус, но снова уселся в кресло, — мое проклятье распространяется только на тех, кого люблю я. Тебя устраивает такой ответ?

— По крайней мере, я в безопасности, — улыбнулся Факельщик.

— Жрец, не играй со мной. Ты не в моей команде.

— А я и не играю с тобой, я пытаюсь помочь тебе. Сколько лет ты день за днем вбиваешь это себе в голову? Ты что, и впрямь считаешь себя пупом земли? Твое единственное проклятье заключается в твоей гордыне, в том, что ты веришь, будто отвечаешь за все.

Всякий в империи Рэнке знал, что насмехаться над обетом Темпуса означает немедленную смерть, но сегодня подобное заявление жреца заставило бессмертного наемника лишь разразиться возмущенным бормотанием по поводу чародеев, любви и прочих вещей, недоступных пониманию обычных, не связанных проклятием людей.

— Риддлер, позволь мне сказать тебе, как вижу проблему я. На мой взгляд, проклятье — только угроза, потенциальная угроза. Ни один чародей, больше того, ни один бог не сможет проклясть человека, если тот не поверит в проклятье. Темпус Тейлз, все очень просто. Ты сам посчитал проклятье какого-то захудалого мага за пророчество, и сам отказался от любви во всех ее проявлениях.

Шок начал проходить. Темпус подобрался, на его лице отразилось неудовольствие. Молин качнулся на стуле так, что передние ножки оторвались от земли, и прислонился спиной к рабочему столу, приняв позу настолько беззащитную, что она странным образом казалась несокрушимой.

— Кстати говоря, — дружелюбно заметил жрец, — наше с тобой давнее знакомство убедило меня в том, что твое проклятье существует только в твоей собственной голове. Просто дурная привычка. Он говорит, что ты способен спать, как ребенок, стоит тебе этого захотеть.