Роберт Асприн: Душа города

Глаза и подрагивающие от желания губы женщины ясно дали понять, что она потеряла всякий интерес к разговору. Она, но не Крит. Спустя некоторое время, уходя от нее, он нарисовал на двери знак для дворцовой службы безопасности, даже на миг, не задумавшись о прекрасном женском теле, которое вскоре покинет жизнь.

Небо по-прежнему чернело плащом ведьмы, и ветер выл тысячей голосов. Подобный вой Крит слышал на поле боя, когда в той или иной битве на помощь Темпусу приходили чуждые этому миру существа. Так это было, когда колдовская погода опустилась на Санктуарий, где нынче напарник Крита вместе с братьями по Священному Союзу стояли лагерем. В этом мерзком южном форпосте империи.

Крит вскочил в седло, и пальцы его привычно заиграли амулетами. В обычный день он просто бросил бы их на траву, чтобы узнать, куда держать путь.

Но сегодня бушевала буря, и Крит сам знал, куда направить свои стопы. Будь рядом Страт, он бы об заклад побился с напарником, что едва установится хорошая погода, как Темпус призовет Крита и они немедленно отправятся в Санктуарий, где на зимний постой расположились пасынки Темпуса.

Крит вместо того, чтобы скорбеть, был рад, что Бог-Громовержец Вашанка, покровитель армий, бог насилия и убийства, кровавой похоти, ярости и Врат Смерти, исчез. Этой ранканской даме он сказал правду — выиграть войну, не имея поддержки бога, невозможно. Однако Вашанка, ранканский Бог-Громовержец, бросил Священный Союз, где служил Крит, как раз в тот момент, когда тот нуждался в его помощи. Вот почему пасынки перешли под покровительство другого, более могущественного бога — Отца Энлиля.

Черные, висящие клочьями облака и громовые раскаты над головой словно хотели сообщить человеку, который не питал приязни ни к богам, ни к колдовству и служил первым заместителем у того, кто был напарником бога, что Вашанка мог и разгневаться на неверных людишек, некогда воевавших с его именем на устах, а ныне сменивших покровителя.

Там, где оказывался замешан Темпус, все становилось дьявольски запутанным.

Ухватившись за конскую гриву, Крит натянул поводья. Жеребец чуть присел и не спеша, затрусил по предательским, скользким улицам Рэнке к ратуше наемников и конюшне, где можно было укрыться от клокочущей бури

Не обращая внимания на темноту и неровную дорогу, Крит перевел лошадь в галоп, надеясь на ее сильные ноги. Прохожие, если в такую погоду кто-то еще осмеливается выходить на улицы, сами догадаются уступить дорогу, а патрули дворцовой стражи знают, кто он такой и кому служит. Пусть хоть жеребец порезвится, решил Крит, раз уже ему самому подобное не светит. Боги бросили перчатку, и остается только ждать, пока Темпус ее поднимет.

На четвертый день буря немного утихла. Терон и Темпус призвали к себе Брахиса, Верховного жреца богов войны Ранканской империи, чтобы вместе сочинить для горожан более-менее правдоподобную версию происходящего.

Вновь возобновились казни, отмененные было с началом бури.

— Ваше величество, нет никаких сомнений, только новые жертвы смогут умиротворить голодных богов, — произнес Брахис, подчеркнутой услужливостью и почти оскорбительным тоном показывая, что думает как раз обратное.

Терон, старый и седой, подобно теням в недавно узурпированном, но еще не обжитом дворце, наполненном политиканами и шлюхами, счел нужным ответить.

— Ты прав. Пускай до полудня десяток твоих злейших врагов истечет кровью на Красной площади

Темпус поборол желание коснуться под столом колена своего старого друга

Брахис ничего не сказал на слова Терона, лишь поклонился и вышел, шелестя окрашенными в цвет меди одеждами.

— А ты, Тейлз, — обратился стареющий генерал к своему ничуть не изменившемуся за годы другу — Ты тоже думаешь, что мы прогневили богов? Вернее, если быть точным, одного из них?

Терон сжал губы и выпятил вперед подбородок. Сейчас всем своим обликом он очень напоминал старого, израненного льва с седеющей нечесаной гривой и затупившимися кривыми когтями. Терон был крупный мужчина, и властность его не превратилась в ее воспоминание, по-прежнему переполняя все его существо и бушуя в крови. Да, император был могуч и силен, но облик его тускнел рядом с Темпусом, земным воплощением Бога-Громовержца, чьи медвяного цвета волосы и высокий чистый лоб удивительно напоминали изваяния Вашанки, которому по-прежнему поклонялись в этих землях. В глубоких глазах бессмертного читалось коварство, а фигурой он походил на героев античности. На вид ему было лет сорок — мужчина в расцвете сил и разума, а никак не старик, хотя у него на глазах рождались и гибли империи. Не будет исключением и Рэнке: он похоронит Терона, так же как хоронил, и будет хоронить многих других, сильных стремлениями и духом. Терон ведал правду и знал Темпуса с тех далеких времен, когда империя Ранкан еще только зарождалась, и они бок о бок сражались у Стены Чародеев. Они всегда были честны друг с другом, правда, проявляя все же некоторую осторожность.