Роберт Асприн - Воровское небо

— Ты же мог надорваться, — заметила Джодира.

— И-эх, дорогая, твой муженек еще достаточно крепок, чтоб подсобить друзьям передвинуть мебель! — ответил Ахдиовизун, трясясь и перейдя к концу фразы на фальцет, сменившийся новым раскатом смеха.

Ахдио все хохотал и хохотал, содрогаясь всем телом, пока его бесхвостый кот Любимчик не ударился в бегство, одарив хозяина негодующим взглядом, отчего тот разошелся еще пуще, да так, что чуть не свалился со стула.

— Мне на ноги намазали липучего клея, — наконец сказал он. — Ганс взял его у Чолли. Так что по стене я забрался в один момент, почище этих верхолазов. — Он окинул лучезарным взглядом своего работника и своего друга, вора. — Иди сюда, Любимчик. Иди, я налью тебе рюмочку.

— А что, если кто-нибудь вас видел? — спросила Джодира.

— Кто-нибудь… А кто, по-твоему, мог нас увидеть?

— Ну, гулял кто-нибудь… — начала она. Ганс хмыкнул. Джодира запнулась и посмотрела в его сторону.

— Мы были в Низовье, — пояснил Трод. — Сидели на стене, над переулком. В Низовье никто и никогда не гуляет по переулкам, ни днем, ни ночью!

— А, — выдохнула Джодира. — Мне не приходилось бывать… ладно. Грубая шутка над грубияном, — добавила она, снова невольно улыбнувшись. — Как ты думаешь, Таркл когда-нибудь разыщет свои вещички?

— А как? — усмехнулся Трод. — Только мы с Гансом можем забраться на ту крышу, к его шмоткам!

Наступило молчание. Только Любимчик шумно лакал пиво из своей плошки. Все посмотрели на Ганса, который до сих пор покачивал в руках первую кружку пива. Он один не смеялся, даже не улыбнулся ни разу, и разговаривал только со своей кружкой.

— Таркл свое получил, — угрюмо сказал он. — Теперь очередь свиньи Марипа.

Ахдио сразу стал серьезен.

— Мне нужно рассказать тебе то, что Трод услышал прошлой ночью от маленького засранца Хакки.

Темные глаза Ганса выжидающе уставились на Трода.

— Кто-то гавкнул, что, похоже, ты слинял куда подальше, — начал Трод. — А Хакки сказал — тихо так, с ухмылкой, — что Таркл рассказал ему, что его наняла Эмоли, хотела избавиться от тебя и даже сказала, как это лучше сделать.

Ахдио хмыкнул:

— Он сказал, что она сказала, что он сказал, что я сказал, что она с…

— Кто такая Эмоли? — перебила его излияния Джодира, и Ахдио снова рассмеялся.

— Едва ли тебе захочется познакомиться с ней, любовь моя.

Это хозяйка борделя «Сад Лилий».

Джодира, женщина скромная, заморгала. Перевела взгляд на Ганса.

— Но почему… Что ты такого сделал, Ганс, что настроил против себя хозяйку борделя?

Но Ганс все еще смотрел на Трода. На лице его отражалось изумление, а может, и озарение неожиданной догадкой. Что бы ни было написано на его лице, но взгляд его стал отсутствующим, направленным внутрь себя — Ганс крепко задумался, что-то прикидывая и просчитывая.

Внезапно он встал и вышел. Трое оставшихся озадаченно посмотрели на дверь, за которой скрылся их товарищ. Ахдио покачал головой.

— И тебе спокойной ночи, Ганс, — пробормотал он.

Ганс заскочил домой, натянул стеганый жилет, подхватил возликовавшего Нотабля и, выбежав на улицу, нетерпеливо подождал, пока кот решит свои кошачьи проблемы. И двинулся по улице прежде, чем Нотабль закончил обряд обнюхивания свеженапущенной лужицы. Кот в негодовании хлопнул хвостом по боку и засеменил вслед за хозяином, недовольно пыхтя.

— Успокойся, Нотабль, — буркнул Ганс. — Мы идем надело.

Нотабль в ответ издал низкий горловой рык. Потом зашипел и распушил шерсть, заметив приближающуюся к ним фигуру в плаще. Когда Нотабль вздыбил шерстку, он тут же стал в два раза больше, так что мог бы до судорог напугать любую собаку, а то и человека. Но невысокий незнакомец в плаще не обратил на него никакого внимания, он шел прямо на Ганса. Шедоуспан тоже увидел незнакомца, и в его руке незаметно появился нож. Но пустить его в ход Ганс не успел.

— Ганс, — позвал его голос Мигнариал. — Ганс!

— Спокойно, Нотабль! Джилил.., что ты делаешь здесь так позд… — запнулся он, и волосы зашевелились у него на затылке.

Он слышал голос Мигнариал, но знал, что перед ним Джилил.

И все же что-то было не так: Мигнариал говорила таким странным тоном всего несколько раз. Он всякий раз тогда собирался на дело, и всякий раз Мигнариал об этом не подозревала. Ганс шагнул в сторону, и ей пришлось повернуться к свету, падающему из окна. Он увидел ее глаза. Так и есть! Ему стало нестерпимо жутко. Она смотрела застывшим, невидящим взглядом, словно статуя, а не живой человек.