Роджер Желязны: Подмененный. Одержимый магией

— Да?

— Можно мне войти?

— Конечно.

Майкл открыл дверь и вошел. Ден полулежал на постели. Гитары видно не было. Наверное, под кроватью.

— Ты очень хорошо играл.

— Всего несколько звуков.

— А почему ты перестал?

— Тебе же не нравится.

— Я так не говорил.

— Я это и так знаю.

Майкл сел рядом и потрепал Дена по плечу.

— Ты не прав. Каждый должен делать то, что ему нравится. Я, например, люблю свою работу. Ты пугаешь меня, Ден. Я не понимаю, почему это происходит, но когда ты идешь мимо, машины просто сходят с ума. А то, что я не понимаю, меня пугает. Но ты не думай, что я на тебя злюсь. Я кричу от неожиданности и удивления.

Ден прижался к нему, посмотрел ему в лицо и улыбнулся.

— Ты не сыграешь что-нибудь для меня? — спросил отец. — Я послушаю.

— Не сейчас, — мальчик покачал головой.

Майкл окинул взглядом комнату, шкафы с красочными книгами, приемник. Затем посмотрел на Дена. Мальчик потирал руку.

— Болит? — спросил отец.

— Нет. Просто ка-то странно пульсирует пятно.

— Часто?

— Иногда. Когда случается то, что пугает тебя, — он махнул рукой на дверь комнаты. — Сейчас это пройдет.

Отец взял руку мальчика, тщательно осмотрел пятно. Родимое пятно в форме дракона.

— Доктор сказал, что можно не беспокоиться, ни к чему плохому оно не приведет.

— Сейчас уже все нормально.

Майкл долго смотрел на руку, затем погладил ее, выпустил и улыбнулся.

— Тебе что-нибудь нужно, Ден?

— Ну… еще книжек.

— Это все, что тебе нужно? — Майкл рассмеялся. — Ладно, как-нибудь мы с тобой заглянем в книжную лавку, и ты сам выберешь, что захочешь.

Наконец Ден улыбнулся.

— Спасибо.

Майкл слегка толкнул его в плечо и встал.

— …я больше не буду заходить в твой кабинет, отец.

Майкл еще раз ласково потрепал плечо сына и вышел, оставив его на постели. Когда он дошел до своего кабинета, он снова услышал мягкие звуки гитары.

Когда мальчику было уже двенадцать лет, он сделал лошадь, которая двигалась сама при помощи пружины. Все свое свободное время он работал в кузнице, что-то ковал, рубил, резал, шлифовал. И вот теперь лошадь танцевала на полу перед ним и Норой Вейль, девятилетней соседской девочкой. Она захлопала в ладоши, когда лошадь повернула голову и как бы посмотрела на них.

— Это прекрасно, Марк! — воскликнула она. — Это прекрасно! Ничего подобного никогда не было, разве что в старину.

— Что ты имеешь в виду? — быстро спросил он.

— Ты сам знаешь. Когда-то очень давно у людей были разные умные вещи, вроде этой.

— Но ведь это сказки. Разве не так?

Она покачала светловолосой головой.

— Нет. Мой отец был в одной из запрещенных мест к югу от горы Маунвил. Там все еще валяются всякие сломанные машины, каких люди теперь делать не могут, — она посмотрела на лошадь, движения которой стали медленнее. — Может, даже такие, как эта.

— Это интересно. Но я не понимаю… И они все еще лежат там?

— Так говорил мой отец.

Мальчик смотрел в глаза Норы, и она отвела взгляд.

— Знаешь, эту лошадь, наверное, лучше никому не показывать.

— Почему?

— Люди могут решить, что ты копался в запрещенных вещах и изучал их.

— Это глупость, — сказал он, когда завод пружины кончился, и лошадь упала. — Самая настоящая глупость, — он помолчал. — Пожалуй, я подожду, пока не сделаю что-нибудь получше, что обязательно понравится людям.

Следующей весной он продемонстрировал друзьям и соседям мельницу, которая работала за счет движения воды в оросительном канале. Две недели люди спорили об этой мельнице, а затем решили разобрать ее.

— Я придумаю еще что-нибудь. Что-нибудь такое, что им обязательно понравится, — сказал он Норе.

— Зачем? — спросила Нора.

— Чтобы они, наконец, поняли!

— Что поняли?

— Что прав, конечно, я, а не они.

— Этого люди никогда не поймут.

— Посмотрим, — рассмеялся он.

Мальчику было уже двенадцать лет. Он, как обычно, взял гитару и пошел в маленький парк, расположенный в самом центре города, созданного из пластика, стекла и бетона, в котором жила теперь его семья.

Он потрогал пыльное синтетическое дерево, пересек искусственную лужайку, на которой была голографическая картина травы и цветов, и сел на пластиковую скамейку. Из скрытых динамиков доносилось пение птиц. В воздухе порхали искусственные радиоуправляемые бабочки. Аромат цветов наполнял воздух из скрытых аэрозольных распылителей. Он вынул из футляра гитару, настроил ее и начал играть.