Михаил Ежов - Время камней

Сафир был рад, что удалось обойтись без жертв и ему не пришлось никого убивать. Отворив дверь, он проскользнул в аудиенц-зал и заперся. Оглядевшись, он не заметил Камаэля. Вероятно, тот находился в другом помещении. Сафир прислушался: из-за двери доносились сумбурные вопли, но никто, похоже, так и не понял, что Маград пробрался в покои императора.

Сафир осторожно двинулся через темный зал, держа меч наготове. Он понимал, что Камаэль мог слышать звуки заварушки и приготовиться к встрече. Пройдя через комнату, он отодвинул занавес и очутился в другом помещении, где была устроена небольшая оранжерея. К ней вела широкая лестница.

Сафир начал подниматься, и через несколько секунд уже был среди цветов, горшков и кадок. Вокруг высились пальмы и другие экзотические растения, привезенные в Урдисабан из разных стран. Среди листвы дремали птицы самых причудливых расцветок. Некоторые были в позолоченных клетках, другие сидели прямо на ветках.

Сафир шел между кадками, вглядываясь в темноту между стволами. Но и здесь было пусто. Он открыл дверь в конце оранжереи и оказался в рабочем кабинете императора. Возле кресла горел масляный светильник, дающий достаточно света для того, чтобы читать или писать.

Сафир подошел к столу и придвинул лист бумаги, испещренный записями, — император давал указания своим легатам относительно военных действий против напавших на границы варваров. Чернила еще не высохли, перо лежало рядом, и под ним расплылась маленькая клякса — его бросили второпях, не потрудившись даже вытереть. Значит, Камаэль был в кабинете, когда началась заварушка, и сбежал. Сафир перевел взгляд на дверь, ведущую в галерею, где располагались мраморные бюсты правителей Урдисабана, — с самого основания Тальбона. Через нее можно было попасть в спальню и еще ряд помещений, в том числе оружейную и трофейную. После исчезновения Маграда меч и доспехи императора должны были перенести во дворец, пока не будет назначен новый оруженосец — эта мысль пришла Сафиру в голову между делом, и он досадливо поморщился: ему не хотелось думать о том, что он потерял, поскольку это неизменно вызвало бы воспоминания о недавнем разговоре с Армиэль, который он изо всех сил старался забыть.

Маград решительно вышел на галерею. Высеченные из камня фигуры правителей смотрели в пустоту, похожие на заколдованных великанов. Сафир двинулся между ними, бесшумно ступая по ковровой дорожке. Дверь впереди была распахнута — не оставалось сомнений в том, что через нее совсем недавно кто-то прошел. Маград ускорил шаги и вскоре оказался в оружейной. Здесь было пусто и темно. В дальнем конце виднелась большая арка, за которой располагалась лестница, ведущая в трофейную.

Сафир решительно пересек первый зал, взбежал по ступеням и очутился в огромном зале, уставленном по периметру знаменами, значками, эмблемами, доспехами и оружием побежденных врагов Урдисабана.

Камаэль Марад-Изтаэрд ждал его здесь. Вооруженный своим мечом Лаэмортом, он стоял в центре комнаты, глядя на Сафира. Зал освещали двадцать ламп, установленных на железных треногах, — видимо, император сам зажег их.

Маград остановился, чтобы разглядеть своего врага. Камаэль был в тунике — не надел даже легкого панциря, хотя время у него наверняка было. Император пошел ему навстречу, поднимая оружие.

— Наконец мы встретились, — проговорил Сафир, просто чтобы нарушить молчание. Глядя на Камаэля, он не мог поверить, что это тот самый человек, который когда-то приказал убить его родителей. Лицо, осанка — все было таким привычным и знакомым, почти родным. Скрепя сердце Сафир двинулся на своего противника.

— С тобой бесполезно говорить, лорд Маград? — вопросил Камаэль тихо.

— Все уже сказано! — ответил Сафир, хотя это и далось ему с трудом. — Ты знаешь, зачем я пришел!

Камаэль слегка кивнул. Их с Сафиром разделяли уже всего несколько футов. Мечи скрестились с тихим звоном. По клинкам пробежали огненные отсветы масляных светильников.

— Во имя мести! — проговорил Сафир. — По праву крови!

— Как скажешь! — отозвался Камаэль. В его голосе слышалось сожаление.

Они отступили друг от друга и тут же бросились в бой. Лезвия рассекали воздух, ударялись и свистели, не находя цели. Для старика император проявлял чудеса ловкости и силы. Они кружили по залу, и опыт Камаэля был достойным противовесом молодости Сафира.

Император нырнул под клинок Маграда и, не оборачиваясь, взмахнул Лаэмортом. Сафир успел наклониться вперед, чтобы избежать удара, но почувствовал, как холодный металл, взрезав одежду, пропорол панцирь и царапнул кожу. Рана была неглубокой, но болезненной. Поморщившись, Сафир резко обернулся и тут же бросился на Камаэля. Император поспешно отступил, отражая удары. Его лицо было сосредоточенно и спокойно. Маграда это раздражало: он хотел, чтобы противник дрожал от страха, предчувствуя свою скорую кончину.