Евгений Щепетнов - Манагер

Поймал себя на ощущении, что чего-то не хватает, открыл глаза, пошарил рукой по телу — вроде все на месте, ничего не откусили и не высосали. Ах, вот что: как раз сосущих и откусывающих не было — комаров и москитов. Почему-то они не решались влететь в пещеру — может, дерево их как-то отпугивало? А почему и нет — источают же многие растения фитонциды, отпугивающие или приманивающие насекомых, я в Сети читал, а тут еще инопланетное дерево, может, оно вообще всех гадов в округе распугивает! Классно я приземлился… придеревился… при… Мысли мои погасли, и я погрузился в тяжелый, наполненный сновидениями сон.

Сновидения были совершенно безумные. Мне снилось, будто меня кто-то кусал — что-то вроде тонких длинных червей, глистов каких-то. Они втыкались в меня, проникали в тело и, шевелясь, ползали в мышцах, костях, в голове… я хотел дернуться, пошевелиться — и не мог. Это напоминало то, как однажды, когда я был у бабушки в деревне, мне приснился сон, как за мной гонятся цыгане. На хрена я им сдался — не знаю, но целая толпа цыган гналась за мной по деревенской улице, освещенной тусклыми фонарями с обычными лампами накаливания, раскачивающимися на ночном ветерке, как в блоковском стихотворении. Я пытался убежать от цыган, но ноги не слушались и передвигались медленно-медленно… Потом в руке одного из цыган появилась удочка — обычная, рыбацкая, с крупным крючком, и он забросил ее за меня, зацепил воротник рубашки и подтянул к себе, после чего достал нож и ударил снизу вверх — больно-больно. Я тогда проснулся в холодном поту и долго не мог уснуть, настолько картина была яркая, переживательная и страшная.

Вот и сейчас я вскинулся, встрепенулся и стряхнул с себя сон — этот сон с червяками, какой-то оплетающей меня паутиной, был настолько ярким и четким, что меня трясло от возбуждения, как в лихорадке. Лихорадке? А и правда, у меня вроде как начиналась лихорадка: тело горело, меня трясло, бросая то в жар, то в холод. Я тут вообще давным-давно не мерз — замерзнуть при температуре окружающего воздуха от тридцати градусов и выше мудрено.

Выбравшись из дупла — сон слетел с меня, как старая листва с дерева-гиганта, — я увидел, что солнце уже встает над горизонтом, — красный диск показался над линией леса, облака порозовели, небо было уже совсем светлым. Картина джунглей, залитых утренним солнцем, была очень красива: зеленые волны бесконечного лесного моря, тучи разноцветных птиц, взлетающих и садящихся на ветки, — красотища! Если только забыть, что я в этих джунглях не турист, а загнанный раб — бесправное и низшее существо, преследуемое и в любую секунду готовое погибнуть или драться за свою жизнь. Как бы я хотел увидеть родные леса, перелески, степи России! Вот когда начинаешь родину-то любить…

Я усмехнулся своим мыслям, почесался — тело зудело, как будто его искусали сотни комаров. Присмотрелся к рукам, к животу — правда, что ли, искусали? — множество красных точек испещряло кожу. Впрочем, они исчезли минут через двадцать, так что после сна в дупле у меня не осталось никаких неприятных ощущений, кроме тяжести в затылке — туда как будто вколотили небольшой колышек и обломили, ощущение инородного предмета в голове не оставляло, а потом и оно прошло.

Нужно было спускаться с дерева. Забраться-то одно, а вот спуститься с него — совсем другое. Кто лазил по горам, знает: спуск гораздо опаснее подъема. Проще говоря, когда ты лезешь вверх, ты видишь все рытвинки, все щели, в которые ты можешь поставить ногу или засунуть руку, а вот наоборот… в общем, понятно.

Я начал спускаться, «каждый шаг осторожненько взвеся», [1] Песня Ю. Кукина «Тридцать лет». как в песне поется, и первые метры все шло хорошо, но где-то на середине пути произошла беда.

В этом месте кора гиганта отщепилась, видимо, отгнила, и в образовавшемся дупле поселилась стая то ли летучих мышей, то ли еще каких-то других крылатых тварей, довольно противных на вид и отличающихся еще более отвратительным нравом. Стоило мне уцепиться за край их жилища, как я тут же получил укус в правую руку и повис на левой, соскальзывающей по мокрой трухлявой древесине. С ужасом я осознал, что это конец! Говорят, что перед смертью люди вспоминают прошедшую жизнь, как кино видят. С полной ответственностью могу заявить: брехня! Все, что я успел подумать и сказать, когда летел к земле с высоты пятиэтажного дома: «Все, трендец!»

Мне повезло — я не упал на голову, не нанизался на ствол торчащего внизу небольшого дерева, не сломал себе позвоночник… А больше всего повезло в том, что сила тяжести на этой планете в два раза меньше, чем на Земле, — я плюхнулся в грязную жижу так, что забрызгал грязью окружающие меня кусты на десять метров вокруг. Спасибо матери-земле за крепкую плоть и кости! Но падение все-таки выбило из меня дух, и я погрузился в небытие на неопределенное время. Полагаю, что довольно долгое, поскольку, когда я пришел в себя, солнце стояло уже высоко в небе — его лучи вертикально пробивались сквозь кроны деревьев, освещая меня, а также охранников, ехидно улыбающихся, которые стояли над моим распростертым телом.