Артур Василевский - Все, кроме чести

Столетов был поражен их богатством. Рукописные фолианты, навскидку датируемые XIV–XV веками… правда, почти превратившиеся в прах. Антон взял одну такую книгу, и роскошный кожаный переплет стал прямо-таки расползаться в руках. Антон поспешно вернул толстый том на место.

Его чутье искателя тайн хищно обострилось, он чувствовал ярый азарт. Быстро пробегал взглядом полки, иные книги цепко хватал, тут же убеждаясь в их дряхлости.

Предчувствие удачи весело звенело в висках.

— Ромка! — окликнул Антон. — Посвети-ка вон туда.

Бледное пятно света вскинулось почти под низкий потолок. Столетов полез на верхнюю полку, где обнаружил все тот же благородный хлам. Вытащил одну книгу, раскрыл… ну, это уже поближе к нам, век восемнадцатый. Латынь. Антон стал читать… тьфу ты, зараза, «Молот ведьм», Шпренгер-Инститорис! Антон чуть было не сунул инквизиторский труд на место — и краем глаза уловил, как в неживом ореоле мелькнуло что-то очень светлое.

Стоп!

— Стой, Рома, — произнес Столетов таким голосом, что Злобин вмиг забыл о расхожих шутках-прибаутках. Он направил свет точно в цель — и через несколько секунд Антон торжественно извлек из груды фолиантов книгу, выглядевшую так, словно она только что вышла из типографии.

— Есть! — провозгласил филолог. — Ромка, есть! Это… это… у меня нет слов! «Табула магика»!

— Слов нет, книга есть, — Роман вернулся к дежурным хохмам. — Дай-ка, взгляну.

Он взял находку, удивился ее тяжести, притом, что книга-то была довольно тонкой. Стал листать — и вновь подивился гладкой плотности и белизне страниц, не то пергаментных, не то еще каких-то… больше всего это было похоже на гибкий пластик.

— Что за материал, Антоха?

— Не знаю, — чистосердечно ответил криптограф. — Никогда не встречал такого.

— А язык?

— На первый взгляд похож на древнеарамейский… хотя точно не скажу.

Злобин вскинул брови, многозначительно покачал головой.

И еще нечто странное было в этой книге. Ладони Романа ощутили какое-то необычное тепло, скрытую, плотную энергию, сдержанно исходящую от кожаного переплета.

Физику пришла в голову мысль, что эта энергия сродни той, с которой он сталкивался в своей научной работе. Их институт — один из ведущих центров исследования элементарных частиц — как раз имел дело с огромными энергиями, разгонял эти частицы в коллайдере… и рядовой научный сотрудник Роман Злобин принимал в этом активное участие. Трудился в самом центре событий.

Но пока он промолчал. Сунул книгу Столетову.

— Отлично. Только нам еще нужно выбраться отсюда.

Выход отсюда, собственно, один — он же вход. Оказавшись в разгромленной каптерке, Злобин кое-как отряхнул джинсы, после чего прошел ко входной двери, изучил там чего-то… и, наконец, заявил:

— Сигналка есть. Хреновенькая, заточена на взлом, но покуда с дверью провозимся… как раз менты подоспеют. Возьмут, как из печки пирожки. Предложения?

— Поищем ключи. Наверняка здесь имеется запасной комплект.

— Дельно, — согласился Роман. — Тогда — вперед!

После недолгих поисков Антону посчастливилось наткнуться на связку ключей. Работать с ними, разумеется, взялся Злобин.

— Я ведь еще и инженер! — с гордостью заявил он. — Не только теоретик, как ты — червь бумажный.

Миролюбивый Столетов отнюдь не возражал побыть бумажным червем при технаре Злобине. Тот деловито взялся за связку, а на замочную скважину глянул, как хирург на пациента:

— Приступим.

Минут пять он возился у двери, примеряя ключи на глаз, затем распрямился.

— Ну, вот эти два. Если не они… готовь оправдательную речь.

— Уже, — Антон потряс книгой. — Правда, милиции это, как мертвецу припарки, но нам бы только до профессора дозвониться, а уж он подключит свои связи. То-то шум пойдет до небес!

— Ага… — откликнулся Роман, орудуя ключом в замке, — похоже, не понадобится.

— Что не понадобится?

— Шум профессорский. — Злобин провернул ключ. — Прямое попадание! С первого выстрела. Ну, теперь только ветер фортуны в наши паруса…

…Антон оторвался от книги, протер усталые глаза. Взглянул на часы — полпятого утра! Ни хрена себе. Заработался, как всегда.

Но недаром! Видимо, он как-то вдруг стал криптографом экстра-класса: почти мгновенно, за одну ночь. «Табула магика» лежала перед ним, как букварь перед отличником, — смирная, расшифрованная, прочтенная от начала до конца. Вернее, от конца до начала.

Столетов зевнул и только тут ощутил, как он устал. И с легкой завистью покосился на безмятежно спящего Романа.