Сергей Лукьяненко - Инквизитор

Темный маг - там. Максим уже воспринимал его реально, почти зримо. Мужчина. Слабые способности. Не оборотень, не вампир, не инкуб. Именно темный маг. Учитывая невысокую силу - проблем не будет. Проблема в другом.

Максим мог только надеяться и молиться, что это не будет происходить так часто. День за днем уничтожать порождения Тьмы - тяжело не только физически. Есть еще и тот, самый страшный миг, когда кинжал пронзает сердце врага. Миг, когда все вокруг начинает дрожать, балансировать, краски тускнут, звуки меркнут, движения замедляются. Что он сделает, если однажды - ошибется? Если не врага рода человеческого ликвидирует, а убьет обычного человека? Он не знал.

Но ведь нет выхода, раз только он в целом мире способен отличить темных от простых людей. Если только в его руки вложено - Богом, судьбой, случаем, оружие...

Максим достал деревянный кинжал. Посмотрел на игрушку, с легкой тоской и смятением. Не он выстругивал когда-то этот кинжал, не он дал ему громкое звучное имя "мизерикорд".

Им было тогда по двенадцать лет, ему, и Петьке, его лучшему и пожалуй единственному в детстве... да что уж скрывать, единственному в жизни, другу. Они играли в какие-то рыцарские баталии, недолго правда, в их детстве было много развлечений, и без всяких компьютеров-дискотек. Играли всем двором, одно-единственное недолгое лето, выстругивая мечи и кинжалы, рубясь вроде бы в полную силу, но осторожно. Хватало ума понять, что и деревяшкой можно выбить глаз или порезаться до крови. Странное дело, с Петькой они всегда оказывались в разных лагерях. Может быть потому, что тот был чуть младше, и Максим слегка стеснялся юного друга, глядящего на него восторженными глазами и ходящего следом молчаливым влюбленным хвостиком. И это было совсем обыденно, когда в очередной баталии Максим выбил из рук Петьки деревянный меч - тот ведь почти не отбивался от него - и закричал: "ты пленен!"

Только потом случилось что-то странное. Петька молча протянул ему этот кинжал... и сказал, что доблестный рыцарь должен покончить с его жизнью этим "мизерикордом", а не унижать пленением. Это была игра... конечно же игра... вот только что-то дрогнуло в Максиме, когда он ударил... изобразил удар деревянным кинжалом. И был нестерпимо короткий миг, когда Петька смотрел то на его руку, остановившую игрушечное оружие у замызганной белой футболки, то ему в глаза. А потом вдруг буркнул: "оставь, это тебе... трофейный будет".

Максим принял деревянный кинжал с удовольствием, без колебаний. И как трофей, и как подарок. Вот только, почему-то никогда не брал с собой в игру. Хранил дома, старался забыть, словно стеснялся неожиданного подарка и собственной слюнявости. Но помнил... всегда помнил. И даже когда вырос, женился, когда стал подрастать собственный ребенок - не забыл. Игрушечное оружие валялось вместе с детскими фотоальбомами, конвертиками с прядками волос, прочей сентиментальной ерундой. До того дня, когда Максим впервые почувствовал присутствие в мире Тьмы.

Тогда деревянный кинжал будто позвал его. И обернулся подлинным оружием, беспощадным, безжалостным, непобедимым.

А Петьки уже нет. Их развела юность - разница в один год велика для детей, но для подростков это настоящая пропасть. Потом развела жизнь. Они улыбались друг другу при встрече, жали руки, пару раз хорошенько выпили вместе, вспоминая детство. Потом Максим женился, переехал, связь почти прервалась. А этой зимой, совершенно случайно, донеслось известие. Сказала мать, которой он регулярно, как положено хорошему сыну, звонил по вечерам. "А Петю помнишь? Вы с ним такими друзьями были в детстве, не разлей вода..."

Он помнил. И сразу понял, к чему такое вступление.

Разбился насмерть. Упал с крыши какого-то высотного здания, и зачем его туда понесло посреди ночи? Может быть, хотел покончить с собой... может быть, напился, только врачи говорят, что трезвым был. А может быть, убили. Работал-то в какой-то коммерческой организации, получал немало, родителям помогал, на хорошей машине ездил...

"Наркотиков обкурился", - жестко сказал тогда Максим. Так жестко, что мать даже не решилась спорить. "Обкурился, он всегда странноватый был."

И сердце не екнуло, не сжалось. Вот только вечером он сам зачем-то напился. А потом пошел и убил женщину, чья темная сила вынуждала окружающих бросать любимых и возвращаться к законным женам, убил немолодую ведьму, сводницу и разлучницу, которую безрезультатно выслеживал уже две недели.

Петьки нет, много лет нет того мальчика, с которым он дружил, и три месяца как нет Петра Нестерова, которого он видел раз в год, а то и реже. А подаренный кинжал остался.