Виктор Кувшинов - Лэя

— А я, кажется, догадываюсь! — воскликнула Лэя, тоже приблизив лицо к самой скале. — Эта гора находиться сразу во всех четырех пространствах, которые ты вычислил. И кстати, поэтому она не выветривается и не вымывается. Как сдвинешь песчинку, находящуюся сразу в нескольких реалах?

— Правда, поэтому-то и растения не могут здесь расти, и вода скатывается почти дистиллированная, — дошло до Женьки.

— Интересно, а как же тогда можно капсулу сдвинуть, если она и порождает все эти завихроны? — задумалась Лэя.

— Не знаю. Может, по принципу "против лома нет приема"? Ведь все эти воздействия ветра и воды довольно мягкие, а если чем тяжелым по скале ударить? Женька тут же взял нож и ударил наотмашь по камню. Присмотревшись, он увидел микроскопическую царапину и удовлетворенно хмыкнул. — Все ясно, капсулу можно просто сдвинуть, она ведь не единое целое со скалой. Интересно, мы тоже «проваливаемся» в эти пространства через размягченный реал?

Женька подошел вплотную к Лэе и внимательно вгляделся в ее ресницы, изумрудную радужку и зрачки.

— Нет, не похоже. Наверно, для этого надо очень долгое время и неподвижность, как у горы, — облегченно констатировал Женька и спохватился. — А как чувствует наша маленькая? Мне все не дает покоя, то, что Ноа сказала о стерильности сэйлов в этой стране.

— Успокойся, папаша-паникер. Все в порядке! Я же чувствую. Ведь жизнь уже зародилась, и стерильность сэйлов ей уже не грозит. И потом, животные-то здесь размножаются и очень даже неплохо.

Еще два дня прошли в монотонном подъеме. Температура сильно упала. По Женькиным расчетам они были где-то выше тридцати километров. По меркам Земли они были бы уже в ближнем космосе, охваченные космическим холодом, а здесь они еще не выбрались на поверхность планеты. Женьку беспокоила декомпрессия, но, то ли содержание азота в атмосфере Сэйлара было меньше, то ли они просто так интенсивно дышали, что кровь успевала избавиться от излишков газа, но никаких сильных побочных эффектов не возникало. Температура падала, но очень медленно.

Вместо четырех градусов на километр, как на Земле, только где-то на градус на милю подъема.

Склон постепенно становился круче, но несильно. Наконец они уперлись в нижний край снежной шапки. До Женьки дошло, что им повезло не попасть под снежную лавину, и было желательно, чтобы снег и дальше не съехал нигде под ними. Однако, присмотревшись к плотному насту, он понял, что, скорее всего, колебание температуры сейчас шло немного на минус и сход подтаявших снегов им не грозит.

Ветер все время постепенно стихал, но неприятная влажность сохранялась, так как при охлаждении все больше воды конденсировалось из воздуха. Последние мили перед поясом снегов им приходилось преодолевать, надев стальные крючья на ботинки, чтобы не скользить по корке льда. Зайдя на край снежного поля, он обратился к одетой в зимний комбинезон Лэе:

— Попробуем идти по снегу прямо в ботинках. Кажется, он довольно плотный.

Женька проверил, хорошо ли затянуты края штанин на ее ботинках, чтобы туда не попал снег. Лэе была непривычна новая одежда, и Женька считал нужным следить, чтобы у нее было все в порядке с экипировкой.

Спустя несколько миль он все-таки провалился, и сразу по пояс. Выбравшись и усевшись на снег, он предупредил Лэю:

— Здесь можно проваливаться сколько угодно. Поэтому помни, что, как только начинаешь проваливаться, надо ложиться. Тогда твое тело останется на поверхности.

— А как же мы дальше будем подниматься? — растерянно спросила Лэя. — Можно бы лыжи выдумать, но они же назад начнут съезжать.

— Сейчас я тебе объясню, как сделать снегоступы. Они широкие, но не скользят. В них мы до вершины вмиг дотопаем. Осталось-то миль десять. В любом случае, к вечеру надо перевалить кромку кратера. Там ветра вообще не должно быть. Покажи-ка руки!

Лея протянула ему ладошки в шерстяных рукавичках. Они были мокрые, а ее руки прохладные. Женька укоризненно покачал головой и спросил:

— А ноги, как? Теплые?

— Теплые, теплые! Ты уж совсем со мной, как с маленькой, возишься. Будто я снега не видала!

— Снег-то ты видела, но в горах, каждая мелочь может стать смертельно опасной.

Вот простудишься, как я тебя лечить здесь буду? Так что, меняй рукавицы или суши эти, — ворчал, как старый дед на Лэю Женька, а сам разогревал ее прохладные пальчики в своих руках.

К вечеру они перешли кромку кратера, перевалив ее в самом низком месте. Перед их глазами развернулась ровная снежная равнина скрывающаяся местами в клочьях тумана. По закругленности кратера Женька оценил его диаметр примерно в миль пятнадцать-двадцать. На дальней стороне кромки кратера можно было разглядеть большой провал, через который видимо когда-то давным-давно изливалась лава. Им осталось спуститься на снежную равнину и заночевать. Женька достал из-за пазухи чудом сохранившийся компас. Стрелка быстро крутнулась, уверенно показав на центр равнины.