Наталия Чернышова: Гаденький цветочек[СИ]

— И ты не будешь возражать, если я тут еще немного погощу?

— Да мне-то что — пожал шипастыми плечами страж по имени Зверь — Гости сколько влезет. Только учти — развлечений тут не так много и балов-фейерверков не предвидится. Тоска зеленая. — с досадой заметил страж, которому, видимо, было скучно до такой степени что, за неимением других кандидатур, он был готов мириться даже с моим обществом,

Вот и сейчас, не торопился уплывать, а с интересом наблюдал за тем, как я расположилась на берегу в тени артистично подстриженной ивы, и сервировала завтрак на предусмотрительно прихваченной из замка салфетке (носившей, как и все здесь, явные признаки произведения искусства).

Мастерство местных поваров-невидимок снова было выше всяких похвал, но через пять минут я поняла, что мне портит пикник потревоженная совесть. "Завтрак в компании стража, это еще не повод забывать о хороших манерах!" — сказала бы нянюшка Пелагея.

— Слушай, а ты не проголодался?

— Ты опять за свое?! — моментально расцветая малиновыми пятнами, взревел, было, успокоившийся Зверь.

— нет, нет я о другом — протягивая вместо ветви мира корзинку с деликатесами, заторопилась я. — вот, угощайся, я правда не знаю, что ты ешь или не ешь…ммм, кроме девиц. Тут есть ветчина, сырные колбаски, эклеры, котлеты. Может, подойдет что-нибудь…

Тот сначала задумался, а потом, приобретя непередаваемо нежно-голубой оттенок, почти неслышно прощелкал:

— эклер, пожалуй.

Я чуть не подавилась. Эклеры, видите ли! И где, спрашивается, логика?!

— Вкусно-то как. Шоколадные, со взбитыми сливками…Когда же я в последний раз ел их… — страж с наслаждением прикрыл глаза ложными пленчатыми веками.

— А кто тебя кормил ими раньше? И куда он делся? А скоро вернется? — решив что это прекрасный момент лучше разобраться в обстановке ненавязчиво поинтересовалась я. Но, видимо, поторопилась.

— Не много ли вопросов для такого раннего утра — благодушно отрезал Зверь, бесцеремонно цепляя щупальцем последнее пирожное.

— не против?

— Я могу возразить?

— Уже нет — закидывая в клюв эклер ответил страж. — но я — вежливый.

— Шел бы во дворец и ел, сколько влезет, раз это твой замок.

— Там лестницы крутые, двери узкие и вообще кожа на воздухе сохнет.

— Хочешь, к обеду еще принесу…

— к ужину. В обед я занят. Дела неотложные.

— Договорились.

— И бутерброды с маслом! — донеслось мне вслед.

Солнце давным давно скрылось за горизонтом, а Зверь все не появлялся. Я присела на берегу, озадаченно всматриваясь в глубину. Может, случилось чего? Стоп, я вроде как, переживаю за стража?

— Что ты здесь делаешь, уже ночь на дворе!

— А я уже большая — мне разрешено гулять дотемна. Господи, что это с тобой? — вокруг показавшегося из воды Зверя растекалось маслянистое кровавое пятно, верхний глаз заплыл, на черепе темнели рваные продольные раны.

— Так ничего. С кракеном не вовремя столкнулся.

— Тут еще и они водятся?!

— Да не в пруду. Здесь кроме золотых рыбок да лягушек отродясь ничего не водилось. А ими особенно не наешься. Там выходит в море тоннель. — Страж неловко шевельнул ластом в сторону северного конца пруда, болезненно передернулся и пошел черно-оранжевыми пятнами.

— Дай посмотрю.

— Да что там смотреть, заживет. Потерплю. Не в первый раз. — проскрипел страж, но на берег все-таки выполз.

— что вот так вот каждый раз по средам рандеву с кракенами?

— Нет. Обычное недопонимание — я охотился на тюленя, а он — на меня.

— ничего себе! — Из бока зверя был выдран здоровенный кусок мяса. На голове и заднем ласте глубокие рваные раны, из которых толчками выплескивалась темная кровь. Кого-нибудь и убить можно было. Но стражи, в принципе, очень живучие, и изобилие старых шрамов, подтверждало, терпеть ему действительно не впервой. Интересно, чьи это зубы оставили следы, один в один напоминающее рубцы от сабельных ударов? Впрочем, и сегодняшние, мне совершенно не нравятся. Пожалуй, лучше зашить.

— Подожди, я сейчас.

Кто бы знал, кому может пригодиться шкатулка с рукоделием и содержимое захваченного из дома кошеля с лечебными настойками!

— Может быть больно — прокалывая плотную кожистую чешую, предупредила я.

— Подумаешь — фыркнул страж.

— Вот значит, какие они дела неотложные. Шкуру порвать — орудуя иголкой, пилила я Зверя. И, судя по тому, как вздрагивали щупальца, боль он чувствовал, как любое другое живое существо. А когда дошло до замазывания швов бальзамом, Зверь начал тихонько, но жалобно, повизгивать. Спасибо, хоть не вырывался.