Терри Брукс: Колдовское зелье

«Так к чему же все это приведет?” — размышлял Бен. Время шло, и он обнаружил, что ждет, когда же обрушится лавина. Мистая оказалась вовсе не тем ребенком, о котором он мечтал, когда Ивица сообщила ему, что он станет отцом. У нее вообще не было ничего общего с детьми, которых ему когда-либо доводилось видеть. Она представляла собой сплошную загадку. Бен, безусловно, любил дочку, считал ее весьма занятной и удивительной и не мог представить себе жизни без нее. Она переопределила для него термины “ребенок” и “родитель” и заставила задуматься над тем, в каком направлении идет его жизнь.

Но и пугала она его тоже изрядно — не тем, кем и чем являлась в настоящий момент, а тем, во что могла превратиться в один прекрасный день. Будущее девочки представлялось огромным путешествием в неизведанное, которое, он опасался, окажется ему совершенно неподвластным. Что он мог предпринять, чтобы это путешествие прошло для нее более или менее спокойно?

Ивицу, казалось, эти проблемы не занимали вовсе. Но ведь Ивица смотрела на воспитание ребенка философски, как и на все остальное. Жизнь создает препятствия, выуживая из каждого его возможности и предоставляя право выбора, и сталкивает с ними, когда приходит пора, и ни на секунду раньше. Так что Ивица совсем не беспокоилась о том, что пока ей было неподвластно. Каждый проведенный с Мистаей день представлял для нее вызов, который необходимо принять, и радость, которой следует наслаждаться. Ивица отдавала дочери все, что могла, принимала взамен то, что давали, и была благодарна за это. Она без конца твердила Бену, что Мистая весьма своеобразная, дитя разных миров и рас, эльфов и людей, королей и существ, владеющих магией. Она отмечена судьбой. Когда-нибудь она совершит нечто удивительное. И они обязаны предоставить ей такую возможность. Обязаны создать условия, чтобы она могла развиваться так, как ей заблагорассудится Угу, все чудесно и замечательно, мрачно думал Бен. Только легче сказать, чем сделать.

Он наблюдал за дочерью, стоящей под ветвями раскидистого дуба и вглядывающейся в крону дерева, и размышлял, что еще он может предпринять. У него было ощущение, что задача вырастить дочь ему не по силам. Его подавляло то, кем и чем она являлась.

— Бен, пора есть, — нежно позвала Ивица, прервав его размышления. — Позови Мистаю.

Бен поднялся на ноги, отбросив прочь беспокойные мысли.

— Мисти! — крикнул он. Девочка не реагировала, упорно продолжая вглядываться в листву. — Мистая!

Никакой реакции. Она стояла неподвижно как статуя.

К нему подошел советник Тьюс:

— Похоже, она снова потерялась в своем мирке, Ваше Величество. — Подмигнув Бену, он поднес ладони рупором ко рту. — Мистая, иди сюда! — приказал он едва слышным голосом.

Девочка обернулась, чуть поколебавшись, и побежала к ним. Ее длинные светлые волосы сверкали на солнце, изумрудные глаза сияли. Проходя мимо советника Тьюса, она коротко улыбнулась чародею.

Бена она едва заметила.

Ночная Мгла наблюдала, как девочка отошла от дуба и присоединилась к остальным. Ворона оставалась сидеть неподвижно среди ветвей на тот случай, если кому-то придет в голову подойти поближе и посмотреть, что же так заинтересовало ребенка. Но никто не пришел. Расположившись вокруг заставленной снедью скатерти, смеясь и переговариваясь, они и представления не имели о том, что произошло прямо у них под носом. Девочка теперь принадлежит ей, зерно посеяно глубоко, нужно только подождать, когда оно взойдет, и тогда настанет час ее, Ночной Мглы. И это время придет. Скоро.

Долгосрочный план Ночной Мглы только что начал воплощаться в жизнь. А когда он осуществится, Бен Холидей будет мертв.

Красноглазая ворона все помнила, и эти воспоминания жгли ее огнем.

Прошло уже два года с того дня, как Ночная Мгла бежала из Лабиринта. Исполненная горечи от предательства короля, униженная провалом попытки отомстить ему за счет его жены и ребенка, она терпеливо ждала подходящего момента, чтобы нанести удар. Холидей уволок ее в Лабиринт, поймал в туманную ловушку, отнял у нее ее личность, лишил магии, сломил ее защиту и хитростью заставил отдаться ему. То, что тогда ни один из них не знал, что собой представляет другой, не играло роли. То, что могучая магия столкнула их обоих с драконом Страбоном, тоже не имело значения. Так или иначе, во всем виноват Холидей. Холидей обнаружил ее слабость. Холидей заставил ее испытать те чувства, которые она давным-давно поклялась никогда больше не испытывать по отношению к мужчине. А то, что она всегда его ненавидела, злило еще сильнее. И потому принять то, что с ними произошло, было для Ночной Мглы совершенно невозможно.