Евгения Куликовская - Легенда о Фейлель

Наконец жёны привели Эливейн на балкон над главным залом дворца. Узорчатая деревянная решётка не позволяла посторонним видеть женщин. А те могли наблюдать за гостями, слушать их разговоры. Но по знаку хана жёны покидали своё убежище и удалялись на женскую половину, где их постоянными собеседниками и слугами были евнухи…

Эти несчастные, по мнению Эливейн люди — не мужчины и не женщины, привели девушку в полное уныние. Никакие доводы, убеждения, рассказы о почётности данной службы не могла она понять. Как может мать желать своему сыну судьбы евнуха в гареме пусть и великого хана? Не жены, не наследников, а пожизненной муки? Так казалось Эливейн…

Девушка стояла на балконе, слушала хвалы судьбе и хану жён Торубера и рассматривала богатое убранство зала.

Ролив вернулся в родную долину ровно через семь дней. Он прошёл по Тоннелю и облегчённо вздохнул. «Вот я и дома», — подумалось ему.

Молодой человек огляделся. У него была мечта: тайное светлое чувство. Знал о нём Динаэль. И неделю назад вселил надежду в сердце друга. Но как возможно такое счастье, Рив не понимал. Ведь он давно любил. Любил, но Вивьен на него даже не смотрела…

— Рив! Наконец-то!

Голос заставил молодого человека вздрогнуть. Он так задумался, что не заметил, как к нему подошла… Вивьен.

— Я волновалась, — тихо проговорила она. — За тебя.

Ролив изумлённо посмотрел девушке в глаза. Та покраснела.

— За меня? — переспросил Рив. — Ты? Но…

— Просто ты ушёл с Динаэлем, — пояснила Вивьен. — А он волшебник. Он может постоять за себя… Тебе, я думала, будет опаснее…

— А я думал, что ты любишь Дина, — виновато проговорил Ролив.

— Люблю, — улыбнулась девушка. — Его нельзя не любить. Но его так все любят. Это не то…

Рив смотрел на дорогое ему лицо, на эти прекрасные глаза и думал, что он — большой дурак, что надо было уже давно сказать ей правду.

— Вивь, — ласково произнёс он, — прости мне мою нерешительность… Я люблю тебя. Давно. Но боялся, что моё чувство безответно. И потому молчал.

— Вот глупый! — Вивьен счастливо улыбалась. — Я тоже люблю тебя.

Она вдруг обвила его шею руками и поцеловала. Он подхватил её на руки и спросил:

— Ты выйдешь за меня?

— Да, — прошептала она и добавила:

— А дураки мы оба. Динаэль, наверное, давно знал… про нас. Ролив улыбнулся:

— Верно. И дело не в том, что он маг. Просто он доверяет своему сердцу… И не боится этого…

Динаэль стоял перед надзирателем над слугами гарема обнажённым и, скрепя сердце, создавал так нужную сейчас зрительную галлюцинацию. Он знал об обычности процедуры осмотра для любого нового евнуха, но чувствовал себя крайне скверно.

— На взгляд, Али, ты хорош для того, чтобы прислуживать новой жене господина, — проговорил наконец надзиратель. — Хан Бариур даёт отличную рекомендацию и твоим делам. Надеюсь, ты расположишь к себе нового господина, но придётся постараться.

— Я призван исполнять желания повелителя, — ответил с поклоном Динаэль.

Надзиратель подумал и пояснил:

— Хан Бариур очень любезный человек. И, зная, что новая невеста моего господина родом из северных стран, подобрал евнуха такой необычной для наших мест внешности, какой обладаешь ты…

Надзиратель вопросительно посмотрел на лже-Али.

— Именно так, — подтвердил Динаэль, ломая голову над вопросом, что могло заставить девушку иной религии вдруг сделаться двенадцатой женой Торубера.

— Есть маленькая проблема, — продолжил надзиратель, — господин недолюбливает рыжий цвет волос…

— Это не проблема, — заверил Динаэль, — меня можно или перекрасить, или побрить наголо.

Надзиратель одобрительно кивнул.

— Твоя покладистость говорит о положительных качествах тебя как слуги. Хорошо. Следуй за мной.

И надзиратель повёл нового евнуха по коридорам дворца к главному залу: там хан Торубер хотел побеседовать с Али, подарком для Эливейн, предполагая, что девушка, уже услащённая рассказами лучших жён, не устоит против подобной чести, ведь личного евнуха имела только его старшая супруга.

Динаэль покорно ждал у двери в главный зал разрешения предстать перед лицом Торубера. Пока всё шло хорошо. Тревожил только один вопрос, вопрос, который возник накануне ухода Дина из Замка: магические символы показали сгущение черноты над портретом Торубера. Арбениус сказал, что такое было уже трижды. И всегда перед очередной свадьбой хана. Потом тёмная дымка рассеивалась…