Андрэ Нортон - Паутина Колдовского мира

Наконец, они вышли к лестнице, ступени которой были крест-накрест иссечены серебристыми бороздами, словно какие-то гигантские слизняки веками прокладывали здесь свои дорожки. Поднимаясь, Саймон считал ступеньки, как научила его Джелита, и подумал о том, что дорого бы сейчас дал, чтобы она или Лоиса оказались рядом, поскольку все-таки опасался заблудиться в этом лабиринте.

Они должны были выйти в ту комнату, что когда-то принадлежала Лоисе, а затем — рассеяться по замку и попытаться захватить Фалька врасплох, пока его мародеры тешатся ожиданием добычи у моря.

Казалось, этим ступеням никогда не будет конца, и действительно, лестница еще уходила вверх, во мглу, когда он прервал счет, остановившись перед дверью, запертой на простую щеколду со стороны лестницы. Саймон сбил задвижку и без особого усилия открыл дверь.

В покоях было темно, они не погасили походных фонарей, когда вошли, и в их свете увидели завешенное пологом ложе, рядом с ним сундук и еще один — под окном, за которым гудел штормовой ветер.

— Сигнал! — Саймон мог этого и не говорить, так как один из гвардейцев уже вскочил на стоявший под окном сундук и несколько раз взмахнул походным фонарем, подавая условный сигнал Эннеру Осберику. Если тот был на месте, то, конечно, принял его, и сейчас, возможно, обрубили якоря… Оставалось только ждать, когда известие о приближении судна подымет на ноги весь гарнизон Верлена.

Это тягостное ожидание, это бездействие всем было не по душе. Две небольшие группы, одна во главе с Ингвальдом, другая — с Ункаром, осмотрели ближайшие помещения. Командир сокольничьих сообщил, что они обнаружили по соседству еще одну пустую спальню, которую, в крайнем случае, можно использовать как запасной путь к отступлению.

Время, казалось, тянется нестерпимо медленно. Саймон перебирал в уме все возможные причины провала их операции. Фалька могли предупредить о вторжении, у него тоже хватает разведчиков. Оставалось надеяться лишь на то, что, как уверяла Лоиса, о потайных ходах здесь по-прежнему никто ничего не знает.

— O-oo!.. Наконец-то! — вырвался у кого-то вздох облегчения, немедленно заглушенный громкими криками, раздавшимися у них над головами.

— Началось! — Корис стиснул плечо Саймона и рванулся к двери. — Сигнал о кораблекрушении! Сейчас крысы повылезают из своих нор!..

Терпение, главное — терпение… Терпению Лоиса научилась давно, и сейчас пришло время воспользоваться им, как оружием против страха, который сковал ее, словно холод, и не давал дышать. Терпение и благоразумие — вот все, что осталось в ее распоряжении.

В комнате, где девушку, наконец, оставили одну, было тихо. Она знала, что нет смысла вставать с кресла и пытаться открыть окно или дверь. Полог над ложем был снят. «Чтобы не покончила с собой», — подумала она. Нет, до этого еще не дошло, только не это. Лоиса улыбнулась, но улыбка получилась очень грустной.

Она чувствовала себя разбитой, комната плыла и раскачивалась перед глазами, и это не позволяло Лоисе собраться с мыслями. Есть не хотелось, мучила тошнота, начавшаяся еще на корабле. Интересно, сколько времени она не ела?

Лоиса стала по-детски загибать пальцы, подсчитывая дни. Три, четыре… — пять дней?

Вновь и вновь в памяти навязчиво появлялось лицо какой-то черноволосой женщины, пришедшей к ней еще в Эсе ранним утром, якобы поведать какую-то историю. Что это за история?

Лоиса пыталась как можно отчетливее припомнить встречу. И страх, душивший ее, стал сильнее, когда она поняла, что провал в памяти не имеет ничего общего с недомоганием и нервным потрясением — ее память была насильственно блокирована. Ту женщину звали… Бертора! Лоиса внутренне возликовала, когда ей удалось все же вспомнить имя. Эта Бертора увезла ее из Эса, сославшись на какую-то весть. Что за весть и от кого? И почему Лоисе необходимо было держать в тайне от всех свой отъезд? Всплывали обрывочные воспоминания о дороге в лесу и о буре; о том, как они прятались под скалой, а над ними неистовствовали в ночи дождь и ветер. Еще вспоминался сбегающий к морю луг, на котором они ждали кого-то.

Почему она была так спокойна, находясь там с Берторой? Почему у нее не было ни тревоги, ни дурных предчувствий? Может быть, она находилась под влиянием чьих-то чар, слепо подчиняясь чужой воле? Но нет, в это не верилось — в Эсткарпе у нее не было врагов. Собирая воедино осколки воспоминаний, Лоиса наконец поняла, что Бертора слишком торопилась, слишком осторожничала в пути, и вообще, вела себя так, словно убегала от врагов по чужой земле. Неужели в Карстене тоже есть колдуньи?