Михаил Попов - Пророчество Золотого Перуна

Такая скачка не могла пройти даром. Жалобно заржав, конь Светолики остановился, неловко вскидывая переднюю ногу. Подвернувшаяся сухая ветка острым сучком вонзилась глубоко в ногу, чуть повыше копыта. Мохнатые бабки пропитались кровью, сучок проткнул насквозь, и торчал с другой стороны как вдруг выросший у коня палец — толстый, длинный, узловатый, с острым ногтем. С копыта ручьем текла густая, черная в тени деревьев, кровь. Конь дрожал всем телом, глаза большие, влажные, тихонько ржет, надеется на помощь людей, доверчиво дает трогать ногу, лишь вздрагивает от боли.

— Дальше не пойдет, — вынесли вердикт Лика и Яросвет, осмотрев ногу животного. — Надо бросать.

Чувствуя себя предателями, жеребца расседлали, избегая встречаться глазами с укоряющим взглядом больших карих глаз, с длинными, как девушки, ресницами. Бросить его в таком состоянии, ни одному из четверки не позволила совесть, поэтому Яросвет крепко держал ногу, а Лика, уже имеющая опыт по извлечению стрелы, резко выдернула застрявший в мышцах коня сучок. Конь дернулся, замотал головой, но Светолика уже гладила бархатную морду, что-то ласково шепатала, и он перестал вырываться, прядал ушами, вслушиваясь в слова девушки. Дальше все было просто. Яросвет посыпал на рану мелко истолченную сухую траву запирающую кровь, и перевязал, надеясь, что повязка не будет мешать, и со временем, жеребец сможет от нее освободиться.

— Смотри, не попадись волкам, — напутствовал коня волхв. — Пару дней продержись, а там нога должна подзажить, сможешь бегать как прежде!

Конь благодарно фыркал, словно и правда понимал слова человека.

— Ты только не сердись на нас, — попросила Светолика, поцеловала его в морду, потрепала шелковую гриву, — мы бы никогда тебя не бросили, но ты пойми, за нами погоня…

И жеребец снова фыркал, и кивал ушастой башкой.

Мохноногая лошаденка шута, на которой везли связанного Кощея, быркалась, ржала, пыталась кусаться, но так и не позволила Светолике сесть на ее спину. Никто не мог понять, что за муха укусила всегда смирную и покорную лошадку. Ведь не дикий жеребец, молодой и горячий, стремящийся доказать свою силу и ловкость перед нежными и медлительными двуногими. С тем все как раз ясно: запрыгнуть на спину, сжать пузатые лоснящиеся бока коленями так, чтоб взвыл, присел от боли на задние, передними по воздуху, как богомол лапками, и все, как шелковый будет. А это — обычная коняжка. Пахари таких любят, не скоростная, зато выносливая. И в плуг можно впрячь, и в телегу, и в сани, да и на спине проехать, если появится необходимость. На такую даже малого ребенка посадишь без боязни. Не понесет, будет плестись шагом, как ты ее ни понукай. Да и сама за ребенком присмотрит, что бы со спины не свалился… Только не в этот раз. Как заговоренная на одного хозяина: никому не дала себя оседлать.

Пришлось Яросвету взять девушку к себе за спину, на широкий круп Грома. Гром, для которого вес девушки был намного предпочтительнее веса Кощея, не протестовал, даже не глянул укоризненно на хозяина. А может быть, понимал, что не время сейчас спорить.

К вечеру, лес закончился. Сперва деревья стали расти реже, уже не грозя отбить прижатые к конским бокам колени, за ними пошли тонкие молодые деревца подлеска, а за ними открылся большой, поросший высокой — коням по брюхо — травой луг. Далеко впереди, почти на горизонте, виднелась темная полоска леса. Слева раскинулась широкая река, неспешная, словно текла не вода, а густой, сладкий кисель. Тучи немного расступились, и лучи багрово-кровяного заходящего солнца подкрасили воду красным, превращая то ли в малиновый кисель, то ли в стекающий с жертвенного камня поток свежей крови. Редкие барашки волн пробегали по зеркальной поверхности, и в эти моменты воды реки становились потоками остывающей лавы, по какому-то недоразумению вырвавшемуся из раскаленных земных глубин, но еще не успевшим одеть сверху твердую черную корку, в толстых каменных наплывах.

Как ни хотелось дать коням отдых после изнурительной скачки через непроходимую чащу, да и самим размять ноющие мышцы, но пятки пришпорили коней, заставляя снова нестись вперед, опережая погоню. Кони скакали легко, мягкая земля глушила перестук копыт, и издалека казалось, что над травой летят четыре призрачных всадника волей провидения посланные обратно в мир живых, для неведомой цели. Возможно отомстить убийце? И может быть, именно этот убийца привязан к луке пятого коня, перекинутый через седло? Но некому было задать эти вопросы. Ни одна живая душа не стала свидетелем этой стремительной скачки. Только одинокая куропатка, на свою беду свившая гнездо прямо на пути огромных животных, испуганно подгребала крыльями под себя любопытных цыплят, так и норовящих сбежать из-под ее бдительного надзора, изучить такой интересный и пугающий мир, и, конечно же, посмотреть кто с таким шумом и топотом ломится через непролазные заросли травы. Только по случайности, ни одно копыто не задело спрятанное в траве гнездо, и вслушиваясь в удаляющийся шум, куропатка вздохнула, совсем как человек.