Мэрион Брэдли: Два завоевателя

В одном можно быть уверенным — по крайней мере, это не ящик забвения. Если, конечно, не считать, что все окружающее привиделось в дурном сне. Не похоже и на реабилитационный центр! Пол долго рассматривал вырезанное в толстой каменной стене арочное окно и усиленно соображал. Нет, это не Альфа и не Терра. Вообще все это не напоминает ни одну из планет Конфедерации, на которых ему доводилось побывать.

Может, это Вальгалла или еще какой-нибудь чертог, куда попадают погибшие воины? В детстве он слышал легенды об этом. Все сходится — уж в последнем сражении он вел себя как герой. На суде объявили, что он убил восьмерых полицейских, а еще одного искалечил. Он вел себя как мужчина, а не как трусливый приспособленец, готовый ради куска хлеба и жалких удовольствий ползать на коленях перед сильными мира сего и хныкать, если лишить его малой толики удобств. Таким, конечно, не понять человека, желающего умереть несломленным.

Как бы то ни было, это не камера — значит, все можно начать сначала. Однако он наг, как в ту минуту, когда его опускали в камеру забвения. Надо же, и волосы не успели отрасти, может, они успели постричь его — так заведено в этих хранилищах. Там даже бреют — кстати, щетина у него на подбородке месячной — не более — давности. Ну, может, чуть больше…

Пол смелее выглянул из-за занавеси, осмотрел помещение. Полы, выложенные каменными плитками, кое-где лежат шкуры и изготовленные из выделанной кожи ковры. Мебели нет, исключая тяжелый, резного дерева сундук и кровать. В окно по-прежнему заглядывало исполинское багряное светило.

Неожиданно сквозь чуть ослабевшую боль, терзающую голову, в памяти проступило еще кое-что. Прежде всего склонившиеся над ним лица. Нет! Сначала резкая вспышка боли, затем разряды голубовато-белых молний и только потом лица. Взирающие на него с огромной высоты. Откуда-то с небес… Потом краткое затмение, и вот еще одно лицо, уже совсем близко. Его собственное!.. Он как бы смотрел на себя со стороны — смотрел зло, надменно, как на чужака… В тот момент и послышался этот странный, с хрипотцой голос:

— Кто ты? Уж не дьявол ли, случаем?

Точно, это был его собственный, Пола Харела, голос. Как в старинных легендах… В них говорится, что, если тебе не повезет и ты встретишься лицом к лицу с самим собой — пусть у чужака будут и твои черты, твой голос, твои ухватки, — если, к несчастью, ты столкнешься с doppel ganger [3], это может быть либо дьявол во плоти, либо видение, предсказывающее скорую и неминуемую гибель. Но если он, с точки зрения здравого смысла, мертв — ведь его же засунули в камеру забвения, а это, возможно, похуже смерти, — какую еще каверзу ему можно подстроить? Лишить жизни во сне — а в том, что все случившееся с ним не более чем сон, Пол не сомневался — глупо. А может быть, перед приведением приговора в исполнение его клонировали — то есть изготовили копию, и этой копии промыли мозги, реабилитировали и добились, чтобы это существо полностью пропиталось духом конформизма и стало таким, каким его хотели видеть?

«Ты что-нибудь понял?» — спросил себя Пол и тут же коротко выругался. Чушь какая!..

Но ведь каким-то образом его приволокли сюда? Кому это понадобилось, когда это случилось? Как? И прежде всего — зачем?

Дверь скрипнула, отворилась, и в комнату вошел человек с его лицом.

Нет, это был не просто похожий на него человек, не близнец… Он сам!

У вошедшего тоже русые волосы, только отросли длиннее и были заплетены в тугую косичку, перевязанную красным шнурком. Пол никогда не носил волосы подобным образом, прическа двойника показалась ему чудной.

Никто и нигде не одевался так, как был одет неизвестный, присвоивший его лицо. Короткий кожаный камзол, отделанный кожаными кружевами; под ним плотная темная длиннополая рубаха. Ниже выглядывали кожаные бриджи и грубые сапоги с высокими голенищами.

Теперь, когда Пол выбрался из-под одеял, он почувствовал, что в комнате холодно — понятно, почему местный одет так тепло. Глянул через окно — вокруг лежал снег. Нет, это не Альфа, сомнений не было. Стоит только глянуть на красное солнце, нависшее над рваной линией заснеженных холмов, на пурпурные тени, лежавшие на насте. Какая уж тут Альфа!..

Все это пустяки. Главное — что это за человек, напяливший его лицо? Между ними было более чем подобие, схожесть. Это был он сам… И не он… Жуть какая-то!..

Человек был воссоздан из его клеток? Неизвестный чудак решил создать точную его копию, вплоть до ямочки на подбородке и маленькой, едва заметной родинки на большом пальце левой руки. «Что же, черт побери, творится?»