Мэрион Брэдли - Владычица магии

У Игрейны защипало в глазах. Итак, этот суровый воин, этот угрюмый мужчина, некогда внушавший ей такой страх, ныне чувствует себя с ней настолько легко и свободно, что готов поделиться самым сокровенным. Молодая женщина всем сердцем желала, чтобы судьба даровала-таки Горлойсу его последние несколько лет под солнцем, как ему мечталось, но даже сейчас, в отблесках огня, она различала за его спиной неотступную, зловещую тень рока.

«Это все пустые фантазии, я наслушалась мерлина и навоображала себе всяких глупостей», — убеждала себя Игрейна. Горлойс зевнул, потянулся — дескать, ну и устал же он после целого дня в седле! — и она не мешкая помогла мужу раздеться.

На незнакомой кровати Игрейна так и не сомкнула глаз. Она ворочалась и металась на постели, прислушиваясь к тихому дыханию герцога; Горлойс то и дело тянулся к ней во сне, и молодая женщина баюкала его на груди, точно ребенка. «Возможно, мерлин и Владычица испугались собственной тени, — размышляла она, — возможно, Горлойс и впрямь успеет состариться на солнышке». Возможно, перед тем как уснуть, он и впрямь заронил в нее семя того самого сына, которого, по словам мерлина с Вивианой, якобы никогда не зачнет. Но под утро Игрейна забылась беспокойным сном, и приснился ей затерянный в тумане мир и очертания Священного острова, постепенно тающие в мареве; Игрейне грезилось, будто она гребет на ладье, измученная, обессиленная, пытаясь отыскать остров Авалон, где Богиня с лицом Вивианы ждет ее, чтобы спросить, хорошо ли она исполнила то, чего от нее требовалось. Но хотя береговая линия казалась такой знакомой и к самой воде подступали яблоневые рощи, когда Игрейна дошла до святилища, в нем стоял крест, и хор облаченных в черное христианских монахинь тянул унылый гимн. Игрейна бросилась бежать, ища сестру, и крики ее тонули в звоне церковных колоколов. Она проснулась с тихим всхлипом — отголоском плача во сне — и села на постели. Повсюду разносился колокольный звон.

Горлойс тоже приподнялся.

— Это — та самая церковь, куда ходит к обедне Амброзий. Скорей одевайся, Игрейна, мы пойдем вместе.

Молодая женщина уже затягивала поверх льняного платья тканый шелковый пояс, когда в дверь постучался незнакомый слуга и попросил дозволения переговорить с госпожой Игрейной, супругой герцога Корнуольского. Игрейна вышла к порогу; посланец показался ей знакомым. Тот поклонился, и молодая женщина тут же вспомнила, где его видела: много лет назад, на веслах ладьи Вивианы. В памяти тут же воскрес сон, и внутри у Игрейны все похолодело.

— Твоя сестра шлет тебе вот это, — проговорил слуга, — и велит носить эту вещь на себе и помнить о своем обещании, не более. — И гонец вручил молодой женщине крохотный шелковый сверточек.

— Это еще что такое, Игрейна? — хмуро осведомился Горлойс, подходя сзади. — Кто шлет тебе подарки? Этот посланец тебе знаком?

— Он из свиты моей сестры, с острова Авалон, — отозвалась Игрейна, разворачивая сверток.

— Моя жена не принимает подарков от гонцов, мне неизвестных, — сурово отрезал герцог, грубо отбирая у нее вещицу. Игрейна негодующе вскинулась. Все ее недавняя нежность к Горлойсу растаяла в единый миг: да как он смеет!

— Да это же тот самый голубой камень, что был на тебе в день нашей свадьбы, — насупясь, промолвил Горлойс. — А обещания тут при чем? И каким образом камень попал к твоей сестре — если послание и впрямь от нее?

Быстро собравшись с мыслями, Игрейна впервые в жизни умышленно солгала мужу:

— Когда сестра навешала меня, я отдала ей камень вместе с цепочкой — починить застежку: она знает на Авалоне одного златокузнеца, до которого корнуольским мастерам далеко. Я же пообещала ей впредь обращаться со своими украшениями аккуратнее, ведь я — взрослая женщина, а не беспечный ребенок, не знающий цены дорогим вещам, вот об этом она мне и напоминает. А теперь могу ли я получить назад свою подвеску, о, супруг мой?

По-прежнему хмурясь, Горлойс протянул ей лунный камень:

— У меня в услужении довольно златокузнецов, так что застежку можно было бы починить, обойдясь без нравоучений, что читать тебе сестра давно уже не вправе. Вивиана слишком много на себя берет, может, в детстве она и заменяла тебе мать, да только теперь ты не на ее попечении. Надо бы тебе почаще вспоминать о том, что ты — взрослая женщина, и меньше оглядываться на дом родной.

— Ну вот, теперь меня отчитали дважды, — раздраженно отпарировала Игрейна, застегивая цепочку на шее. — Один раз — сестра, а второй раз — муж, точно я и впрямь дитя неразумное.