Елена Минькина - Хозяин шара

Она очнулась от резкого запаха нашатыря. Доктор легонько бил ее по щекам:

— Ну что ты, доченька, разве можно так реагировать? Это же не единственный ваш ребенок! — Старичок опустился на стул и вытер белым платком лысину, ставшую багровой. — Уф, как вы меня напугали! Вам лучше?

Марина начала медленно вставать.

— Нет, нет, полежите немного.

Ей хотелось быстрее убежать отсюда, как будто доктор виноват в том, что ее ребенок умирает. Собравшись с силами, она выдохнула:

— Мне кажется, вы ошибаетесь. Я знаю, с ребенком все в порядке.

Старый профессор тяжело вздохнул и развел руками:

— УЗИ не обманешь. Сейчас очень хорошо видно сердце ребенка, уж поверьте мне. Тяжелейший порок сердца, такой даже оперировать нельзя. Он умрет сразу, как родится. Зачем вам мучиться еще двенадцать недель? Вы не старая, можете еще родить. Сейчас модно рожать и в сорок. Отдохнете немного, и у вас все получится, если, конечно, захотите. Только не знаю, зачем вам. В семье уже есть две девочки. По нашим временам это уже много…

— Доктор, — перебила его Марина, — а вы не ошибаетесь? Этот ребенок не может умереть!

— Успокойтесь, милая, сейчас такое сплошь и рядом. Посмотрите, какая экология. Когда я был помоложе, такого не было. А сейчас у каждой третьей беременной выявляется патология. Жаль, вы не пришли на обследование пораньше. Много времени потеряли…

Марина вскочила с кушетки, рывком натянула юбку. Эта новость никак не укладывалась в ее голове. Посмотрев внимательно в глаза доктору, она, растягивая слова, произнесла:

— Но я не каждая третья, доктор. Мой сын Виктор должен жить.

Доктор даже вскочил со стула. Он по опыту знал: беременная женщина после такого сообщения может быть непредсказуема. Сейчас надо любыми способами успокоить ее. Он засуетился, подбежал к чайнику, в спешке опрокинув стул. Сейчас главное — проявить побольше участия.

Наливая Марине воду, он покачал головой:

— Вы даже имя дали. Раньше так не делали, считалось плохой приметой. Думаю, это было правильно, ведь он не рожденное дитя, это эмбрион.

Марину била дрожь. Трясущимися руками она схватила стакан и, глотая воду вместе со слезами, пробормотала:

— Вы не понимаете, доктор. Этот ребенок для моего мужа так важен! У нас не две, а три дочки, а он хотел сына. — Она вдруг вспомнила про свекровь. — Умоляю, не говорите ничего свекрови.

— Об этом не беспокойтесь. Я дам вам направление в больницу, вам вызовут искусственные роды. Все будет хорошо. В нашей больнице делают полное обезболивание. А свекрови скажете, что случился выкидыш. С кем не бывает?

Марина все еще не верила. Не понимала, почему так случилось. Порок сердца? Больное сердце — это «страх». Это ее страх отразился на ребенке.

«Боже, что говорить Сереже? Этого просто не может быть. Бог не должен допустить такое. Ведь Виктор — это Заратустра. Решено, что он родится. Баба Алла об этом тоже говорила, даже про его будущее поведала».

Марина была как во сне. Не попрощавшись с доктором, она вышла в коридор. Свекровь, увидев ее, испугалась.

— Что с тобой? Что сказал тебе этот противный врач? У тебя опять дочка?!

— Успокойтесь, Лариса Федоровна, просто меня очень тошнит, мне плохо.

— Ну, это хорошо, — заулыбалась свекровь. — Меня всю беременность тошнило. Значит, в нашу породу пошел. Хотя… — она с тревогой посмотрела на Марину, — я давно хотела спросить: это, правда, от Сереженьки ребенок? А то чьи бы петушки ни были, а цыплятки-то все наши, — добавила она ехидно.

Сколько раз Марина себя сдерживала, чтобы не поругаться с этой женщиной! Но стерпеть такое не смогла, слова сами собой слетели с губ:

— Вы просто дура, Лариса Федоровна, — отрубила Марина и зашагала прочь.

«Вот и со свекровью поругалась. Что теперь будет? Бедный Сережа, он так мечтал о сыне! И еще эта глупая ссора со свекровью… Странно, ведь Аллочка никогда не ошибается. Что же случилось? Почему изменилась моя судьба? Правильно говорят: беда не приходит одна»…

Еще одна мысль беспокоила Марину. Конечно, по сравнению с тем, что случилось сейчас, это не проблема, но все же…

Больше всего внимания в их семье требовала к себе Дашенька. Марина очень переживала за нее. Видела, как та страдает. Психиатр, который регулярно ее навещал, практически ничего не мог сделать. Девочка часто уходила в себя, подолгу молчала, а на лице при этом было написано такое страдание, что у Марины сердце обливалось кровью. А Машка постоянно ревновала Дашу.