Генри Олди - Чудовища были добры ко мне

Она поднималась в небо, уподобясь птице или бесплотному духу. Сквозь белый пух облаков, в прозрачную, звонкую синь! Душа Эльзы пела от восторга. Когда над ней из хрустальной голубизны соткался лик светлой Иштар, девушка ничуть не удивилась. Лицо богини было прекрасно: мудрость и любовь, тайна и утешение, милость и обещание покоя. Всем сердцем Эльза потянулась навстречу Иштар. В ответ глаза богини вспыхнули, подобно двум солнцам. Сияние пугало, но Эльза продолжала стремиться ввысь, к ослепительному свету — мотылек, летящий в пламя свечи.

Она сгорела, и проснулась.

Луч солнца теплой ладошкой лежал на щеке. Утро подмигивало сквозь ажурную вязь занавесок. Улыбаясь, Эльза отмахнулась от луча, как от надоедливого котенка, перекатилась на бок… И замерла, сжавшись в комок. Память обрушилась на нее, будто молот на наковальню. Спальня принца, янтарь вгрызается в ладонь, бесплодная попытка размена, пляска видений…

Что с ней? Где она?!

Диадема, вздрогнула Эльза. Вот, в руке. Пальцы намертво вцепились в оправу — захочешь, не отберешь. Узор завитков отпечатался на ладони. Рана от шипа? — исчезла без следа. Даже шрама не осталось. Может, все это ей пригрезилось?

Эльза огляделась.

Широченная кровать — королеве впору. Прохладный шелк простыней, взбитые подушки. Перина на лебяжьем пуху: теплая, воздушная. В такую хочется зарыться, как в сугроб. Над головой — расписной балдахин: фениксы и лани, лавр и мирт на лазурном фоне. Вот-вот в уши ворвется птичий щебет и шелест листвы. Сон? Или она умерла, и светлая Иштар взяла ее в свои чертоги?!

Сбросив одеяло, Эльза села на кровати — нагая, как при рождении. Разве на небесах есть стыд? Разве туда пускают в земных одеждах? Кружилась голова; должно быть, от волнения. Местами ныло тело, но боль была скорее приятной. Тело? Если она в чертогах Иштар… Что ты знаешь о жизни после смерти, глупышка? Оттуда никто не возвращался. А если и возвращался, и рассказывал, то уж точно не тебе. Какое имеют значение наши жалкие представления о рае и аде?

Она надела диадему, освобождая руки. Легко соскользнула на пол — ноги по щиколотку утонули в ворсе роскошного, от стены до стены, ковра. Напротив стоял ларь: окованный по углам бронзой, с плоской крышкой. Кресло с атласным набивным сиденьем. Туалетный столик у окна. Темно-розовый палисандр, гнутые ножки, резьба, выдвижные ящички…

Зеркало!

Эльза шагнула ближе, наклонилась над блестящим озерцом. Струп на щеке окончательно засох и затвердел. День-другой, и корка начнет отслаиваться. Девушка тихонько вздохнула. Светлая Иштар, почему ты не пожелала вернуть мне первозданный облик? Поскупилась? «Опомнись! — вскрикнула другая, благоразумная Эльза. — Вознеси хвалу богине! Неблагодарная…» Сивилла зашептала слова молитвы, а взгляд все не мог оторваться от шкатулок и коробочек, ларчиков и флаконов. В конце концов Эльза не удержалась и дрожащими пальцами открыла ближайшую шкатулку — черепаховую, с инкрустацией перламутром. Внутри лежал роскошный гребень, тоже черепаховый, и уйма ножничек, пилочек и щипчиков. Какая красота! Подобный набор был у Катрины — подарок ее ухажера. Но тот — предмет тихой зависти Эльзы — рядом с этим чудом выглядел, как портовая замарашка рядом со знатной дамой, приехавшей на бал.

Что здесь еще?

Мази и притирания. Кремы и ароматические смолы. Белила и румяна, пудра и эссенции. Духи — сирень, гиацинт, сандал, гвоздика, мускат… Старый приятель — солнечный луч — играючи мазнул Эльзу по лицу, и она опомнилась. Окно! Сивилла так резко отдернула занавеску, что едва не сорвала ее, и жадно прильнула к холодному стеклу. На миг она ослепла. Весь мир снаружи был пронизан светом. Это небеса! Небеса! На глазах выступили слезы, и сквозь них сияла радуга. Чувствуя, как сердце трепещет в груди, Эльза приложила ладонь козырьком ко лбу, защищая глаза…

Да, небо. Да, солнце.

Внизу, под небом и солнцем, уходили к горизонту заснеженные поля. Перелески, черные склоны гор. Хаотичная россыпь предместий. Зубцы городской стены. Нагромождение крыш — местами из-под снега блестит красная чешуя черепицы. Из печных труб, подпирая облака, растет лес столбов дыма. Редкое для зимы затишье, ни ветерка… Перед Эльзой раскинулся Тер-Тесет. По левую руку высилась еще одна стена, отсекая город от дворца. Вдоль гребня ходили караульные с алебардами. Под их бдительной защитой дремали башни и башенки, галереи и крыши дворцовых палат. Вряд ли король Тер-Тесета, при всем его благочестии, уступил светлой Иштар собственный дворец…