Внезапный холод и запах гнили напомнили ему о матери. Поистине свет еще не видел подобной потаскухи! Королева Аринальда, прекрасная и надменная — такая праведная и безупречная с виду. Как часто видимое расходится с правдой! Только запах не обманывает — он у нее сильнее, чем у любой другой женщины. От нее разит, как от шлюхи. Порой зловоние становилось столь невыносимым, что Кайлок не мог оставаться в ее присутствии. Со сколькими же мужчинами переспала его мать? Сколько раз она лгала? Сколько измен на ее совести?
То, что она спала не только с королем, очевидно. Он, Кайлок, живое тому свидетельство. В нем нет крови Харвеллов. Все короли этой династии были белокурыми, все — с короткими массивными руками и ногами.
Его мать забавлялась с другими мужчинами, и он — плод ее неосторожности. Женщины — слабый пол, и источник этой слабости — их всепоглощающая похоть. Они омерзительны: их тонкая кожа прикрывает гнусное нутро, ничем не отличающееся от звериного. Пусть бы еще уличные девки и трактирные прислужницы потворствовали своим желаниям, но королева! Его мать, которой следовало бы стоять выше всех женщин государства, — шлюха самого низкого пошиба. А он — шлюхин сын. Он не мог поглядеться в зеркало, не вспомнив об этом.
Вот он и пришел — как скоро! Это сердце замка, источник, из которого все проистекает — или проистекало бы, если бы жизнь шла должным порядком, — покои короля.
Кайлок открыл стену и вошел. Запах тлена охватил его — запах человека, медленно уступающего свое тело смерти. Слишком медленно.
Тихо, зная, что верховный банщик находится в смежном покое, Кайлок прокрался через комнату. Сердце его бешено стучало от волнения и страха. Он подошел к кровати — чудовищному сооружению из багряного шелка, — бывшей обиталищем короля последние пять лет. Кайлок откинул занавеси и взглянул в лицо человеку, который не был его отцом.
При виде короля он почувствовал жалость. Стараниями лекарей у больного не осталось ни волос, ни зубов. Сердце щемило от зрелища этих впалых щек и вечно слюнявого рта. Кайлок увидел мокрую от слюны подушку, и жалость уступила место отвращению. Нет, это не король. Настоящий король — это мать Кайлока. Эту закоренелую блудницу, погрязшую в грехах, сделали правительницей во всем, кроме имени. Кто знает — может, это она и навела порчу на короля. Все женщины — изменницы по сути своей.
Но нынче ночью все переменится. Он избавит страну не только от никчемного короля, но и от подставной королевы. Завтра его мать лишится всякой власти. Трон займет новый король, и дура она будет, если попытается и при нем взять вожжи в свои руки.
Кайлок выбрал одну из многих подушек — брезгливость не позволяла ему брать запачканные слюной. Вот он лежит, человек, который ему не отец. «А сделал бы я это, будь он моим отцом? — спросил себя Кайлок, разглаживая шелковую наволочку. — Да, сделал бы».
Он склонился над постелью. Тень от подушки упала королю на лицо, и он открыл глаза. Кайлок в страхе отступил на шаг. Капля слюны скатилась по подбородку больного — он силился что-то сказать. Кайлок не мог сдвинуться с места. Подушка жгла ему руки. Глаза мужчины и юноши встретились. Челюсть короля пришла в движение, и слюна капнула ему на грудь.
— Кайлок, сын мой, — невнятно, хрипя и захлебываясь, выговорил он.
Светло-голубые глаза красноречивее всяких слов говорили о любви, преданности и прощении. Юноша печально покачал головой:
— Нет, государь. Не ваш. — Он овладел своими чувствами, и подушка перестала жечь руки.
Изящные руки Кайлока прижали ее к безволосому лицу, к беззубому рту короля Лескета. Пальцы раскинулись по алому шелку, подавляя слабое сопротивление больного. Здоровая рука Лескета затрепетала, как подбитая птица. Грудь поднялась и опала несколько раз, а после перестала подыматься.
Кайлок перевел дух лишь тогда, когда король испустил свой. Он весь дрожал. Колени подгибались, а желудок угрожал вывернуться наизнанку. Кайлок приказал себе успокоиться: не время проявлять слабость. А поскольку он теперь король, вряд ли это время когда-либо настанет. Кайлок убрал подушку. Смерть положила конец слюнотечению. Человек, который не был его отцом, выглядел теперь куда лучше: достойнее, благороднее. Мертвым он больше походил на короля, чем в течение всей своей жизни.
Кайлок заново взбил подушку и положил ее мокрым пятном вверх королю под щеку. Потом оправил сбившиеся простыни, создав покойнику достойное обрамление.
Читать дальше